Мирддин вздохнул. Может быть, Эльфин смог бы. Но Эльфин, скорее всего, не стал бы.
Он достал комм, вложил в разъем бусину памяти. Прикусил губу, сделал паузу, прежде чем заговорить, и начал диктовать:
— Привет. Это я. Я оставляю тебе это сообщение, потому что больше, кажется, некому.
Скорее всего, придет время и тебе захочется забыть. Или сделать вид, что все не так серьезно. Или сказать себе, что это не считается. Я тебя понимаю.
Но я записываю это по свежим следам, чтобы напомнить.
Да, это Жажда.
Да, она всегда бьет по самому уязвимому месту. Нет, тебе не удастся сохранить ничего.
Ни верности тому, что ты считаешь важным. Ни достоинства. Ни представления о себе. Ни представления о мире.
Да, один ты не справишься.
Он вздохнул, поставил на запись на паузу и потер лоб. Включил снова.
— Я не знаю, с чем ты столкнешься. Но... тебе удалось это пережить. Я надеюсь, тебе удастся это сделать снова.
Это говорю тебе я, Мирддин. Надеюсь, когда ты получишь это сообщение, между нами накопится не столько отличий, чтобы ты совсем меня не услышал.
Он закончил запись, ввел указания и вытряхнул кристалл из комма. Стеклянный шарик выкатился на ладонь, отбросив бледный синеватый блик. Мирддин открыл крышку аквариума и бросил его в прозрачную воду. Тот ушел на дно почти без всплеска, сразу же затерявшись среди песка и раковин.
Придет время — кристалл проснется и перешлет ему это сообщение обратно. Может быть, оно пригодится.
Мирддин не был в этом уверен. Но попробовать стоило.
Он только успел задраить аквариум, как дверь рывком распахнулась и ворвалась Керидвен. Села на постель, подвернув под себя колено, и спросила:
— Ты ее любишь?
— Что?
— Нимуэ. Ты ее любишь?
Мирддин опять медленно, медленно выдохнул. Такие разговоры были неизбежны, и через них всегда приходилось продираться, как через заросли терновника, оставляя клочья на ветках. Даже когда они пользовались одними и те же словами, у него было чувство, что он отвечает наугад, и он никогда не был уверен до конца, что понят верно.
— Нимуэ — мой Предстоящий. Я — ее Предстоящий, — терпеливо объяснил он. — Ты же видела ментограммы.
Керидвен отчетливо подавила желание прикрыть лицо ладонью.
— Что между вами еще, кроме Предстояния?
— Что может быть важнее Предстояния?
— Мирддин, — терпеливо произнесла Керидвен. — Что происходит между рождением и смертью?
— Подготовка, — уверенно ответил он.
Керидвен покачала головой.
— Мирддин, люди не рассматривают жизнь как подготовку к смерти. Люди заводят семью, строят дом, находят себе дело. Живут. Ты понимаешь?
Мирддин пожал плечами. Он уже выучил, что отличается от людей. Это не был повод менять расстановку приоритетов.