— Ну... лет двадцать? — предположила Керидвен, слегка огорошенная таким вопросом.
— Значит, следующие двадцать лет мне надо будет планировать все свои действия с учетом интересов полностью зависимого от меня живого существа? — уточнил Мирддин. — Нет, спасибо.
Керидвен пошла к Эльфину.
— Я думаю, ребенку нужна собака, — заявила она. — Это будет ему полезно.
— А сам Мирддин что говорит? — поинтересовался Эльфин, не отрываясь от планшета.
— Мирддин не хочет. Но он просто не понимает...
Эльфин поднял взгляд от документов.
— Керидвен. Если хочешь собаку — то, конечно, заведи. Но не привязывай к этому Мирддина.
— Полезно учиться отвечать за живое существо!
Эльфин поднял брови:
— Ты считаешь, что он у нас... эээ... безответственный?
— Нет, — вынуждена была признать Керидвен. — Но надо уже учиться общаться не только с механизмами.
Эльфин пожал плечами:
— А почему нет?
— Потому что однажды он столкнется с тем, что не все можно просчитать и запрограммировать! И лучше бы ему к этому времени уже иметь представление о таких вещах!
Эльфин покачал головой.
— Если ты сейчас навяжешь ему собаку, он стиснет зубы и будет за ней ухаживать. Скорее всего, эффективно. И, конечно, научится с ней обращаться, но счастлив не будет. А ты же знаешь, — голос его сделался мягче, — что в конечном итоге идет в счет.
Мирддин провел то лето, моделируя с нуля механических стрекоз и пытаясь прописать им протокол, позволяющий не врезаться в стенки. В качестве побочного эффекта он получил запись разговора с чипа одной из них и просмотрел его со смешанными чувствами. Ну разумеется, он знал, что все нельзя запрограммировать. Именно поэтому стрекозы ему и нравились. Они были предсказуемы, с ними было просто, и они не были живые — значит, их можно было не бояться повредить по ошибке или по невниманию.
В итоге Керидвен завела «Чарлика», а Мирддину в качестве компромисса между родителями привезли этот аквариум. Он пожал плечами и обложился материалами. У него ушел месяц, чтобы добиться полного баланса в экосистеме, после чего к аквариуму можно было больше не подходить. Затем он наглухо задраил крышку и вернулся к механическим стрекозам обратно.
В принципе, Чарлик в итоге оказался очень хорошей идеей. Керидвен перенесла часть своей тискательно-воспитательской энергии на щенка, который встречал ее со значительно большим энтузиазмом, чем когда-либо мог отыскать в себе Мирддин).
Это была хорошая комната, но сейчас ему было в ней неуютно. Будто, находясь в ней, он лгал самим этим фактом — потому что того Мирддина, который жил в ней, уже не было. Сохранились его жесты, его повадки, его предпочтения, его память — а самого его уже не было. И ему неловко было перед Керидвен тем, что он, не желая того, лжет ей своим присутствием. Неумением объяснить, что и как поменялось.