Поперек улочки громоздились какие-то мешки и ящики.
— Как я и говорил, единственная сила, способная оказать какое-то сопротивление, находится тут, — пояснил Мирддин Артуру.
Из-за мешков и ящиков раздался голос:
— Стой, кто идет!
— Рори, ты что ли? — спросил Мирддин.
Поверх импровизированной баррикады показалась веснушчатая физиономия и заплясал фонарь:
— Я! А ты кто?
— Да свои, свои! — отмахнулся Мирддин. — Мерлин я, не видишь, что ль?
— А! — протянул Рори. — Ну, проходи! А это кто?
Мирддин бросил, не оборачиваясь:
— А это со мной. Где Шон?
Рори шмыгнул носом.
— Да у себя. Со всеми. Все как обычно, мы только спать легли, тут как громыхнет! Ну, че, думаем, опять небось на этой ихней стройке века нелады. Глядь в окно — а там такое на полнеба! Уй, страхотища! Ну, маманя мне и говорит — ноги в руки и к Шоннеси, че просходит-то! А сама малых в подпол прячет. Я к Шону, а там уже все наши, рядятся, куды бечь. Блэнид Кевину чуть волосы не выдрала — я, грит, родной дом бросила, за тобой сюда поехала, мол, город то, город се, в городе безопасней — а тут нежить прям под окнами! Да чтоб у тебя, грит, все повылазило! А Кевин ей — окстись, дура, давно Дикой Охоты не видала? Жива, и ладно. Может, это не по нашу душу все. Может, егойное величество фейерхверк пускает! А Шон как по столу трямснет — хорош лаяться, нашли время! А тарелка над столом каааак заговорит...
— Ясно, — оборвал Мирддин поток излияний. — Ну, мы сами дойдем. Тебе разве сторожить не надо?
— Надо, — пригорюнился Рори. — Да я думал, вы чего расскажете, из города же. Может, чего видали. А то я опять все интересное пропущу.
— Ничего-ничего, — вдруг подал голос Артур. — Ты, главное, до рассвета не усни. Самое интересное будет как раз на улицах.
— А? — паренек разинул рот.
Артур похлопал его по плечу и решительным шагом направился вслед за Мирддином, который уже скрывался за поворотом.
По дороге их еще два раза останавливали — мальчишки с цветными повязками на рукавах, страшно гордые данным поручением (судя по всему, это был просто способ упорядочить их шныряние по улицам и удержать в пределах периметра) и, уже на самом подходе, близняшки Нора и Дора с обрезом. Это было уже серьезней. Основной доход отцу Норы и Доры приносили серебряные пули, что не могло не наложить отпечаток на воспитание.
— А, Мерлин, — заявила Нора, светя ему в лицо. — Чего не спишь? Паинькам пора баиньки!
— Как только так сразу, — наугад ответил Мирддин. У человеческих детей чуть помладше Шона была какая-то своя фразеология, Мирддин все собирался разобраться, но как-то не доходили руки.