В худшую ночь своей жизни вы все-таки невольно смотрите вверх и задаетесь вопросом, не подмигивают ли вам приветственно эти звезды. Пока, конечно, не вспоминаете кое-что.
Пустыня — лгунья.
— Тут что-то есть! — крикнула Гхилла.
Мои глаза еще не привыкли к темноте, поэтому трудно было отличить Гхиллу от остальных пятерых. Азир был одного с ней роста, но он стоял на коленях чуть позади меня, все еще переводя дыхание после усилий, которых ему стоило нас сюда привести.
Я подошел к девочке. Она пристально смотрела себе под ноги.
— На это ушла, должно быть, масса работы, э, мальчик? Как ты это назовешь?
На золотисто-желтом песке кто-то нарисовал три концентрических круга, самый большой примерно футов пяти диаметром. Их форма была такой идеальной, что я инстинктивно шагнул назад, чтобы их не испортить. Гхилла уже повредила внешний круг, стоя на нем. Если бы один из моих старых мастеров заклинаний был здесь и стал свидетелем такого неуважения, Гхилла получила бы сполна возмущенных оскорблений и угроз страшного наказания. Даже мне — изгнаннику, не любящему свой народ, — пришлось сделать над собой усилие, чтобы ее не оттолкнуть. Внутри круга чуть ли не каждый дюйм пространства занимал длинный ряд сложных сигиллов.
— Это круговое заклинание, — сказал я. — Определенный вид циклического колеса. Оно удерживает заклинания внутри форм, чтобы вызвать одну за другой серию чар.
— Оно опасно? — спросила Гхилла и провела носком ботинка вдоль одного из сигиллов, зачеркнув его.
— Без мага джен-теп, который обеспечит магию, — нет.
Мой клан предпочитал чистую тактическую магию ритуалам, которые считались слишком сложными и ограниченными в использовании, учитывая, какой большой подготовки они требовали. Я огляделся в поисках Сутарей. Если ее клан все еще практиковал такие вещи, как отрицание, само по себе являвшееся видом ритуальной магии, она должна быть ближе знакома с этой штукой, чем я.
Я заметил Сутарей в тридцати ярдах от себя: она пристально смотрела на горизонт.
— Не могла бы ты подойти, Сутарей? — окликнул я.
Я не был уверен, что она меня услышала, но вскоре она кивнула и подошла. Хотя Сутарей хранила свое обычное хладнокровие джен-теп, глаза ее были влажными.
— В чем дело? — спросил я.
— Ни в чем. Чего тебе?
Я показал на круг на земле.
— Как думаешь, для чего он?
Похоже, она удивилась, увидев круг.
— Как это здесь оказалось?
— Вообрази, что кто-то его нарисовал, девочка, — фыркнула Гхилла.
Когда-нибудь я и вправду должен узнать кое-что о народе Гхиллы — например, кто они такие и почему настойчиво называют старших «девочка» или «мальчик».