— Да.
«Я должен сказать им, что я во всем виноват, — подумал я. — Они имеют право знать, кто уничтожил их убежище».
— Это не имеет значения, — с вызовом сказала Диадера. — Аббатство слишком далеко, чтобы они могли привести свою ватагу, или отряд, или как они там себя называют. Они не могут ничего нам сделать.
— Смогут, если придумают, как создать узы между каждым из них и каждым из нас, — сказала Сутарей, все еще не размыкая свои странные объятия с Бателиосом. — Так эта чародейка собиралась убить Келлена.
Третий ряд сигиллов в круге ожил, силуэт чародейки покачивался взад-вперед в каком-то сонном экстазе, пока ее руки создавали последние магические фигуры. Я сразу узнал заклинание. Магия шелка и железа, с примесью небольшого количества магии крови и чуточкой магии огня. Она собиралась убить меня кинжалом мысли.
Возьмите мысль — на самом деле едва ли большую, чем мимолетная фантазия, но мерзкую и смущающую, — затем загоните ее глубоко в разум врага, используя магию шелка, чтобы сохранить ее живой, и пропитайте магией железа, чтобы от нее нельзя было избавиться. Обрывок мысли крутится в мозгу снова и снова, неумолимо разрушая его, до тех пор пока жертва уже не сможет воспринять ничего, кроме того, что велит ей мысль. Обычно она требует разорвать себя на части. Это не столько разновидность казни, сколько своего рода послание для всех остальных, кто станет свидетелем случившегося. Отличный способ убить всех в аббатстве без необходимости отряду путешествовать туда самому.
— Почему Келлен не умер? — спросил Азир. — Если у чародейки был способ до него дотянуться, почему она не смогла…
Внезапно появился новый силуэт, и я чуть не опрокинулся назад. Этот силуэт был меньше, может, пару футов ростом, и он прыгнул на нас ниоткуда.
Диадера подхватила меня.
— Это просто еще одна Тень, Келлен, часть того, что Сутарей видит в прошлом.
— Это Рейчис, — прошептал я.
Силуэт белкокота приземлился на силуэт чародейки. Его задние лапы начали рвать ее спину. Тонкие полоски Тени отлетали от ее силуэта, как будто он раздирал ее клочок за клочком.
— Проклятье, — сказала Гхилла. — У мальчика сильный дух, не так ли?
— Сильнее всех в мире, — сказал я. Слова застряли у меня в горле.
Теневой силуэт чародейки круто повернулся, пытаясь схватить призрачного белкокота. Она швырнула в него какое-то заклинание, которого я не узнал, потому что оно проявилось только в виде взрыва темноты. Вся сцена помутнела, как будто ее развеивало ветром.
— Держись, проклятье, — сказала Сутарей.
Бателиос тоже боролся.
— Они сражались некоторое время, — сказал он. — Минуты. Может, часы. Не могу сказать. Теперь все движется слишком быстро.