«Нет. Хватит думать о Рейчисе. Перестань слышать голос Фериус. Прекрати желать, чтобы Нифения была здесь. Теперь все зависит от тебя».
— Ке-хеопс — мастер стратегии. Он не будет пытаться произвести на вас впечатление или устрашить вас своей силой.
Я показал на тросы света, пронзающие труп мертвого монаха.
— Если он построил Мост Заклинаний, то только потому, что у него нет и тени сомнения: он победит, как только доберется до его противоположной стороны.
Аббат промолчал, его глаза помутнели, когда мои слова прорвались сквозь его уверенность, его убежденность в том, что он должен быть прав, добравшись до сердцевины его сущности.
— Вы должны бежать, — сказал я. — Забирайте ваших людей и рассейтесь так далеко и широко, как только можете. Молитесь, чтобы после того, как мой отец сровняет аббатство с землей и завоюет славу, которая ему нужна, чтобы стать коронованным магом, его отряд заскучал и ушел домой.
Следующие слова аббата прозвучали настолько тихо, что я даже не был уверен, хочет ли он, чтобы я их услышал.
— Джен-теп когда-нибудь устают убивать Черных Теней?
Дрожь в его голосе убедила меня, что сейчас он сломается и развалится на куски прямо передо мной. Вместо этого он повернулся, чтобы посмотреть на Мост Заклинаний и вдаль, туда, где тросы света исчезали за горизонтом.
— Знаешь, я могу победить любого из них. Любого из этих ублюдков, которые охотятся за нам подобными ради удовольствия, или из принципа, или из-за того, что, проклятье, по их мнению, дает им на это право. Даже если рядом со мной будут только Диадера и метатели Теней. Иногда мне кажется, что я смогу управиться со всеми в одиночку.
— Религиозные фанатики часто так думают. И почти всегда ошибаются.
Аббат подошел к воротам в массивной черной каменной арке, ведущим в аббатство, и встал слева, с той стороны, где арка была повреждена. Он уставился на нее, как будто его взгляд мог заставить повреждение исчезнуть. Не оглядываясь, он жестом предложил мне присоединиться к нему.
Я медленно подошел, мучительно осознавая, что убедить его в том, что он не может победить, и убедить не убивать меня — разные вещи. Потом я увидел, на что он таращится, и на смену моей настороженности пришло замешательство. Когда камень раскалывается, он крошится по краям или расщепляется в том месте, где ослабляется скрепляющий его раствор. Здесь, однако, повреждение представляло собой десятки крошечных, неровных линий, расходящихся из центральной трещины, как паутина или трещины в стекле после того, как в него ударишь галькой. Почти как ониксовая дорога Азира после того, как он…