Аббат смахнул пылинки, оставшиеся на лбу, а парящие бусины его Черной Тени уже превратились в зловеще изогнутые черные клинки, охватившие мою шею.
— Вы опоздали, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Вы уже мертвы.
— Мертв? Ты думаешь, что какая-то галь…
— Это была не галька. Это был арбалетный болт. Стрела. Копье. А может, просто острый камень. Вы не заметили, как он летит, поэтому он попал в вас, легко и просто. Как бы вы ни были сильны, вы все-таки человек, и все моргают.
Тут он засмеялся, хотя в его смехе не было веселья.
— Ты и вправду замечательно умеешь злить людей, а?
— Что я умею, так это выживать в схватке с теми, у кого больше могущества, чем у меня когда-либо будет.
Он встретил мой взгляд и не отвел глаза.
— Со всеми этими своими трюками аргоси… Если бы я попросил тебя убить Ке-хеопса, ты смог бы это сделать?
Вопрос застал меня врасплох.
— Это не спасло бы аббатство. Кто-нибудь другой…
— Я спросил не о том.
Аббат шагнул к мне, обводя взглядом извилистые черные метки вокруг моего левого глаза.
— Бабушка прокляла тебя Черной Тенью, от которой ты вполне можешь умереть даже раньше, чем поймешь, зачем она так поступила. Сестра оставила твоего белкокота погибать одного в пустыне, а сама в это время обманом сумела заставить тебя выдать секреты аббатства.
Он схватил меня за предплечье и поднял его, подставив под угасающий свет. Сигиллы, перечеркнувшие татуировки магии песка, шелка и крови, бросились мне в глаза.
— Твои родители отобрали у тебя магию — без сомнения, чтобы защитить амбиции твоего отца. На каждом повороте твоя семья предавала тебя. — Он выпустил мою руку. — А теперь Ке-хеопс идет сюда, чтобы уничтожить это место, убежище для таких людей, как ты и я. Поэтому я снова спрашиваю тебя, Келлен: после всего, что у тебя отобрали, не используешь ли ты свою выдающуюся хитрость и таланты аргоси, чтобы наконец-то избавить мир от твоего отца?
Аббат пристально смотрел на меня, а я стоял, подавленный перечислением преступлений, которые он взвалил на мою семью, и немыслимым, неизбежным вопросом, вытекавшим из этих преступлений. Дело в том, что уже долгое время я спрашивал себя, смогу ли я убить отца, когда настанет день. Ответ всегда был одним и тем же.
— Нет.
— Потому что он умнее тебя или потому что у тебя не хватило бы мужества?
— А это имеет значение?
— Думаю, нет.
Он отвернулся от меня и вошел в ворота аббатства.
— Ты когда-нибудь задавался вопросом, почему, несмотря на все их трюки и смелые поступки, есть множество мест, где аргоси ждет холодный прием, Келлен? Почему они не народные герои, не персонажи легенд? Да потому, что, хотя они творят столько добра, они не встают ни на чью сторону.