«Нет, постойте, я же вижу его вверх тормашками. Это не улыбка, а сердитый оскал».
— Ты чуть не стащил меня с утеса вслед за собой. Стоило бы позволить тебе сломать позвоночник на тех камнях. Твоя смерть была бы столь же неприятной, сколь заслуженной.
«Знаешь, моя жизнь и так не похожа на десерт «дурак».
Я захихикал над собственным остроумием, что заставило меня задрожать. Я и вправду замерзал. В придачу ко всем моим ранам и недугам короткое пребывание в Тенях наградило меня лихорадкой.
— Почему ты от нас удирал? — спросил Бателиос.
Он терпеливо тащился вверх по склону, повернувшись ко мне спиной.
— Мой друг… — сказал — вернее прохрипел — я. Но мысль о Рейчисе подстегнула меня. — Мне нужно помочь моему другу.
— Животному? — засмеялся Турнам. — Разве я уже не сказал? Животные — еда, а не компания.
Его издевка напомнила мне, как он пытался внушить мне, что я ел Рейчиса.
— Как там ожоги у тебя на груди? — любезно осведомился я.
Оттуда, откуда я на него смотрел — снизу вверх, — его рычание выглядело впечатляюще грозным.
— Твой питомец уже умирал, когда мы забрали тебя из Золотого Прохода. К этому времени его труп растащили канюки и шакалы.
— Ты ошибаешься! — Я попытался закричать, но получилось нечто чуть громче хриплого шепота: — Я слышал, как он говорил со мной, когда я был в Тенях. Он все еще жив.
— Ты не был в Тенях, ублюдок, — возразил Турнам. — Ты просто падал на скалы, когда мои ленты подхватили тебя.
«Лжец, — подумал я. — Я слышал, как Рейчис меня зовет, и говорил с сестрой. Она сказала, что поможет ему!»
Вот только… Это заняло бы немало времени, верно? По меньше мере несколько минут. Падение с утеса занимает секунды. Моя одежда все еще была мокрой от пота, кожа влажной. Меня так лихорадило и я так отчаянно стремился спасти Рейчиса, что все придумал?
— Посмотри. Теперь он плачет, — сказал Турнам. — Из-за никчемного животного.
Бателиос подошел и встал надо мной, из-за меток на щеке у него был странно сочувственный вид.
— Прости Турнама. Он не видит острого клинка горя, поворачивающегося в твоем сердце. Мы прибудем в аббатство через три дня. А пока спи.
Теневая влага появилась в уголках его глаз. Черные слезы потекли по его щекам и упали мне на лоб и на глаза. Я попытался смахнуть их, но внезапно так обессилел, что сумел остаться в сознании лишь настолько, чтобы услышать слова Бателиоса:
— Бедный дурак.
Я то засыпал, то просыпался, оставаясь в сознании лишь на краткое время, и в такие мгновения строил планы побега. Я понятия не имел, что ожидает меня в Эбеновом аббатстве, но больше не собирался это выяснять. Или Рейчис все еще жив и ждет в пустыне, когда я его спасу, или он мертв. Я мог хныкать и скулить, а мог взять себя в руки, поверить, что белкокот настолько неистребим, как он всегда заявлял, и отправиться в пустыню, чтобы его найти. Я знал, какое решение принял бы Рейчис.