Без тени переживаний, сухая констатация факта.
– Какой он, доктор Ролинс? – спросил я.
– Что именно вы хотите знать?
– Что Мартин представляет собой как личность?
– Не имею ни малейшего представления.
– Пока он был в Академии, вам не доводилось общаться?
– Не больше, чем с другими учениками.
– Даже несмотря на обстоятельства, в которых он оказался?
– Мы обратили на его обстоятельства самое живое внимание. И даже оплатили ему репетитора. Как вы знаете, ничего хорошего из этого не вышло.
Тон раздраженный, и опять никаких следов сопереживания.
– Значит, помимо дополнительных занятий другой помощи ему не предлагали?
– Какого именно рода?
– Например, с ним мог бы поговорить кто-то из учителей, кому он доверял…
– Сэр, – парировала Ролинс, – у нас здесь двести девяносто три ученика, и все они прошли строгий отбор на интеллект, личные качества и способность принимать решения. Все это предполагало, что сопли им здесь вытирать никто не будет.
– Тем не менее репетиторов вы предлагаете?
– Целиком на усмотрение учеников, их родителей и самих репетиторов. То, что мы оплатили репетитора для Мартина, – жест дополнительной помощи со стороны Академии. К сожалению, он этой помощью не воспользовался. На будущее, джентльмены, если вам опять понадобится от Академии что-нибудь неотложное, попробуйте воспользоваться телефоном. – Ролинс криво усмехнулась. – При нынешнем состоянии экономики я бы ожидала, что государственные служащие не станут понапрасну жечь бензин.
– Необходимость личного контакта записана у меня в инструкции, – ответил Майло.
– Всего доброго, джентльмены.
– Спасибо за помощь, доктор.
– Это не совсем помощь, – возразила Ролинс. – Я вынужденно уступаю нажиму.
Когда директриса уже скрылась за воротами, Вэлкович позволил себе негромко присвистнуть.
– Вот так и живем.
– В одной упряжке со Стэном Крейтоном работалось лучше?
– Я вам вот что скажу насчет Стэна, ребята. Он был нормальный мужик, пока не вляпался.
– Во что?
– Во все это – умники в костюмчиках и прочие сорта дерьма. – Скулы Вэлковича напряглись. – Публика, у которой детки учатся в таких вот заведениях.
По дороге обратно к машине Майло запустил руку в сумку и выудил оттуда альбом Виндзорской академии за прошлый год. Три с лишним сотни страниц, золотой обрез, переплет из темно-синей телячьей кожи. По фотографии на каждой странице – полноцветная печать в высоком разрешении.
– Очередной пример школьных ценностей, – заметил я.
– Для выставочных собачек ничего не жалко. – Майло перелистнул несколько страниц. – Гляди-ка, даже счастливые лица попадаются…