Майло чертыхнулся.
– Будь это обычное расследование, я взял бы обоих тепленькими, у них не было бы ни единого шанса договориться!.. Хорошо, что ты думаешь о них как психолог?
– Уинтерторн – парнишка впечатлительный. А Хауэр, очевидно, толстокож, как носорог.
– Самоуверенный социопат?
– Скорее претенциозный.
– О да, психолог-любитель.
– Вроде барабана, такой же громкий и пустой. Из него вышел бы неплохой ведущий телевизионного шоу. На худой конец – публичный политик.
Майло рассмеялся, вытащил телефон и набрал номер Клаудии Хауэр. Последовал короткий разговор, полный любезностей и недомолвок.
– Мадам подтверждает, что дон Жуан весь вечер неотлучно находился при ней. Цена этим показаниям примерно та же, что и сказанному мамашей Уинтерторн о своем юном проказнике.
– Хауэра образцом добродетели не назовешь, – я кивнул, – но если его рассказ о детстве Элизы – правда, то ее пристрастию к выпивке и неразборчивости в связях удивляться не приходится. Равно как и ее выбору Сэла Фиделлы и тому, как она за глаза над ним издевалась. Хотел бы я побеседовать с ее родственниками… Кто-то ведь должен забрать тело?
– Будь это обычное расследование, – повторил Майло, – я уже велел бы Шону или Мо заняться поисками ближайшей родни. – Он стряхнул пепел. – Звонить бедолаге во время упражнений с нашим гаучо – есть в этом что-то такое, от чего мороз по коже.
– «Мороз по коже» в контексте нашего дела звучит довольно интересно, дружище.
Майло опустил сигару.
– Давай еще, покажи мне одно из своих чернильных пятен[6] и спроси, что я вижу.
– Извини, тесты остались в офисе… Да нет, я серьезно. У тебя отличный инстинкт; может быть, ты, сам того не зная, что-то нащупал.
– Элиза холодна к Сэлу, а в ответ он покупает сухой лед?
– Скорее, – ответил я, – Элиза играет с ним шуточки, и он тоже сыграл одну в ответ. У него ключ от дома, и алиби ничуть не лучше, чем у этих двух.
– И вместо сюжета для детективного кино у нас – банальное убийство из ревности? Да Его Святейшество кончит от радости, причем неоднократно!.. Согласен, Сэлом придется заняться серьезней, но то же самое относится и к нашим усердным воспитателям. Оба при первой возможности подставили другого. Уинтерторн – Хауэра, а тот – Фиделлу.
– Возлюби ближнего своего, – согласился я. – Напоминает слова одного из моих профессоров в те времена, когда я сам подумывал заняться преподаванием. «Помни, сынок, – сказал он мне, – в учительской среде принято продавать друг друга ни за грош, причем, как правило, большего никто и не стоит».
– Доктор Картер, мой куратор в магистратуре, говорил мне примерно то же самое, – Майло кивнул. – Прошла буквально пара дней, и доктор Картер продал меня самого. – Он взглянул на свои дешевые часы. – Интересно, а кого сдаст нам мистер Скэггс?