– И все твои друзья, – с долей иронии добавила Лена.
– Да, я дружелюбен и любвеобилен! – воскликнул Виталик. – Кто может меня за это осудить?
– Никто, милый, – улыбнулась Лена. – Ну что ты.
– Наверное, я сочувствующий, – сказал Мигель. – Но всей душой.
– Большего и не надо, – сказал Виталик. – Пошли. Нас ждёт вечер поэзии, вина и любви. У тебя сколько вина осталось?
– Три бутылки.
– Нормально. Две советую поставить на стол в качестве вступительного взноса, а одну заначить. Потому что здесь купить негде, а ближе к ночи может пригодиться.
– Зачем? – спросил Мигель.
Виталик одарил Мигеля веселым и одновременно изумлённым взглядом:
– Тебе сколько лет, испанец?
– Двадцать один.
– Какой прекрасный возраст, – мечтательно вздохнула Лена.
– Так, – произнёс Виталик с напускной мрачностью. – Мой тебя уже не устраивает?
– Что ты, что ты, дорогой, ты у меня самый лучший, а твоему возрасту позавидуют боги!
– Врёшь, конечно, – сказал Виталик. – Но я поверю.
– Так при чём здесь мой возраст и бутылка вина? – напомнил Мигель.
– Это всегда имеет значение. Я, например, в твоём возрасте уже знал, что с бутылкой хорошего вина уговорить девушку гораздо легче, нежели без оной.
– А тебе сколько? – спросил Мигель. – Двадцать пять?
– Двадцать семь! – приосанился Виталик.
– Сочувствую, – сказал Мигель. – Мне для того, чтобы уговорить девушку, вино не требуется. И, надеюсь, не потребуется ещё очень долго. Но за совет muchas gracias.
– О! – засмеялся Виталик. – Оказывается, я понимаю испанский! Пожалуйста!
Это был странный и прекрасный вечер. Мигель сидел за длинным дощатым столом, накрытым под открытым небом, пил, ел, слушал разговоры и чувствовал себя почти дома.
– Друзья, позвольте вам представить Мигеля! – провозгласил Виталик, когда они покинули хижину и втроём подошли к столу. – Мы только что познакомились, и я вас уверяю, что это отличный парень и наш человек. Мигель – испанец наполовину, и это его большой плюс, потому что мы любим испанцев.
Он на секунду задумался и вдруг эмоционально и красиво продекламировал:
– Здесь, в Испании, где ты и всегда найдется та, где послания – цветы, а признание – плита, здесь любая площадь – круг для копыт и красных краг, там, где ты или твой друг с кровью заключают брак. Сразу возникает бык, наставляет острый рог, испускает смертный рык, разворачивает бок, разворачивает бок – круглый, словно ржавый бак, необъятный, как каток, и лоснящийся, как лак. Соблюдая внешний шик, подавляя первый шок, делает свой первый шаг будущий костей мешок. Делает свой первый шаг в окруженье верных слуг, разворачивает стяг, каблуком бьет о каблук, и под общее «ура!» ты увидишь через миг: бандерильи – шампура входят в будущий шашлык. Продолжаешь наступать, говоришь: иди сюда! – чтоб скатеркою застлать стол нестрашного суда. Ведь не жаль, не жаль, не жаль, все предчувствуют конец, и твоя пронзает сталь сразу тысячи сердец. Под прицелом этих глаз ты застыл один – в крови. Вот примерно так у нас объясняются в любви