— Я тебе пришлю фотку из «точки ноль». — обещаю я онни и делаю уточнение. — Если связь будет ещё работать.
Онни молча смотрит на меня. В комнате устанавливается настороженная тишина.
— ЮнМи, солнышко, не нужно так говорить. — решив нарушить тишину, произносит мама. — Это не хорошо.
— И заметь, онни, — не отреагировав на мамины слова, говорю я СунОк. — Брякали оружием американцы, чтобы раздуть свой военный бюджет, а «вмажут», случись чего, по нам с тобой. По нашей семье, поскольку северяне до Америки не достанут, достанут только до нас. А после этого, за океаном, с удовольствием снова увеличат отчисления на оборону, чтобы восстановить на своих складах количество бомб, потраченных ими на превращение КНДР в пустыню. Но, тут ты права. Нам уже будет всё равно. Мы будем уже парить в стратосфере вместе с половиной нации. Сеул, двадцать миллионов жителей из общих сорока с небольшим. Так ведь? Несколько ядерных зарядов и всё. Половины населения нет.
Я развожу руки в стороны, показывая — «алес, всё».
— Значит, мы должны ударить первыми. — помолчав, делает очевидный вывод онни.
— Кем ударить? Мной? — с иронией спрашиваю я. — Спасибо, конечно, за доверие, но боюсь, нужного результата не будет. Даже если просто расхерачить ядерные боеголовки без их срабатывания, радиоактивное заражение неизбежно. А там есть ещё обогатительный центр, где их делают и в котором расщепляющегося материала тоже полно. И всякой ядовитой химии для его производства. И оно ведь тут, рядом, буквально «за углом». Пару сотен километров всего. Угадай, где вся эта дрянь будет потом выпадать, если разбомбить его хранилища? Как насчёт бодрящего радиоактивного дождика? А уж с землёй-то, что будет!
— Урожаи будут — во! — обещаю я, показывая онни сжатый кулак с отставленным большим пальцем. — Замучаешься куда-то мутантов девать! А земли у нас ведь не так много, да? Значит, придётся всей нацией горбатиться на чистые продукты, которые нам с удовольствием будет продавать весь мир. Рынки сбыта все давно заняты, а тут для них тогда прямо золотое дно откроется!
СунОк молчит, смотря на меня. Мама тоже, молчит. Что-то меня опять в политику потянуло. Зачем я опять рот раскрыл? Стопудово ведь ничего хорошего не выйдет!
— Откуда ты это знаешь? — помолчав, и видимо за это время, обдумав мои слова, спрашивает меня онни.
Хм… Думаю, рассказ о моём институте в другом мире и Юрии Михайловиче Остренькове прозвучит весьма неожиданно. Юрий Михайлович вёл у нас факультативно предмет — «Экономическая лингвистика». Клёвый мужик, в теме шарит и похоже имел практический опыт. Элементарно, «на пальцах», объяснил, как следует оценивать происходящие в стране политические процессы. Просто ищи тех, кто на начавшейся «движухе» заработает. Это фундамент. А всё остальное — просто «фигвамы» из реек и тряпочек, построенные на нём ради отвода «глаз прогрессивной общественностью».