– Иди, – командует мой дядя. Он поворачивает Коула спиной ко мне, к дому, ко всей Ближней. Лицом на север, к открытой пустоши.
– Подержи ее здесь! – кричит Отто, оглянувшись.
Все, кроме Тайлера и Бо, бредут следом за Отто и Коулом. Через минуту они скрываются за круглым холмом. Куда они направляются? Куда повели его?
– Земля Ближней да не окропится кровью чужестранца, – бормочет Бо, голос у него приторный, как мед.
– Но он же не… – Я снова пытаюсь вырваться на свободу, но Тайлер крепок, как каменная стена.
– Будь ты проклят, Тайлер, отпусти меня, – рычу я.
– Лекси, Отто тебя предупреждал, – говорит Тайлер. – И я предупреждал. Нам и без тебя бед хватает. Но мне жаль, что у всей этой истории вот такой конец.
Конец. Конец. Это слово бьется у меня в груди. Мне не хватает воздуха.
– Ну ладно, пошли, – смягчается он. – Идем в дом.
Я позволяю себе расслабить тело и, как бы в изнеможении, прислоняюсь к его груди затылком. Разумеется, его руки тут же соскальзывают с моих запястий. Я медленно поворачиваюсь к нему лицом, смотрю в холодные голубые глаза. Он осторожно улыбается мне. А я – я с маху бью его в лицо.
У меня горят руки, хотя я уверена, что Тайлеру сейчас больнее, но никакая боль не может сравниться с кошмарной пустотой у меня под ложечкой. Нужно было сразу бросаться бежать, как только Тайлер упал на траву, но я промедлила какую-то секунду, и тут подоспел Бо, ухватил меня за руки и потащил к дому.
– Что тут происходит? – спрашивает мама, выходя на крыльцо.
– Лекси не в себе, – отвечает Бо.
Тайлер встает, из уголка рта у него течет струйка крови. Мама подбегает к нам, ее глаза мечутся – с Бо на Тайлера, потом на меня. Взглядом я умоляю ее помочь, но она смотрит молча. Она позволяет мужчинам затащить меня в дом. На лице у нее странное выражение – как будто она затаила дыхание, собрала всю выдержку и сама затаилась, вся, кроме глаз, которые лихорадочно скачут между нами.
Я расхаживаю по своей комнате, стараясь топать погромче, потому что тишина этого места душит меня. С кухни доносятся голоса – Бо преспокойно повторяет моей матери ту же ложь про Коула. Тайлера мама в дом не впустила, и он сидит снаружи под дверью. Я уверена, что он мечтал бы стеречь меня здесь, в моей же комнате, у моей кровати. Но мама удостоила его только взглядом и парой резких слов, и Тайлер остался, усевшись у крыльца на табуретку, поглядывая на собирающиеся в небе тучи. Я так и вижу, как он, все еще прижимая полотенце к разбитому носу, сидит, привалившись головой к двери.
Они не смеют держать меня пленницей в моем же доме. Я знаю, как улизнуть, я умею быть маленькой и незаметной. Опоясавшись ремнем с отцовским ножом, надеваю зеленый плащ. Тайлер может сколько угодно сторожить под дверью, но ветер ходит через окна, и я тоже. Однако, подойдя к окну, я обнаруживаю, что рама не открывается. Она приколочена двумя тяжелыми ржавыми гвоздями. Пнув в сердцах стену, я чувствую, как по щекам полились слезы усталости, отчаяния и страха.