– Хочу поговорить с чужаком, – отвечает Отто.
Коул крепче сдавливает мне руку.
Дреска хмурится сильнее прежнего, а в небе начинают собираться тучи. Она шумно вздыхает.
– Отто Харрис. Мы видели, как ты родился.
Магда разгибает спину.
– Мы смотрели, как ты растешь.
Когда сестры говорят, их голосам вторит странное эхо, так что, когда одна смолкает, а вторая заговаривает, они сливаются.
Дядя только нетерпеливо мотает головой.
– Совет обеспокоен присутствием в наших краях чужака, – заявляет он. – И причинами, по которым он сюда явился.
– Мы старше, чем Совет.
– И мы тоже оберегаем Ближнюю.
– Мальчик ничего не сделал. Мы ручаемся за него.
Взгляд Отто каменеет.
– А чего стоят ваши слова? – рявкает он. Глаза у него дергаются от волнения, от усталости он щурится. Без поддержки других дозорных, один он стоит не так уверенно, и я вспоминаю, как он, ссутулившись, сидел за столом, уронив голову на руки. Отто переводит дыхание и пытается успокоиться.
– Пропали двое ребятишек, и парень, которого вы прикрываете, под подозрением, – продолжает он, теребя бороду.
– Доказательства?
– Очевидцы, – Отто не обращает внимания на выразительное покашливание Магды. – Ну, что вы об этом знаете?
Лицо у него сейчас жесткое, строгое, он скрывает усталость, но глаза его выдают.
– Разве тебе есть дело до того, что думают две старые развалины? – ядовито выплевывает Дреска.
– Совету известно, кто забирает детей, – добавляет Магда со взмахом перепачканных землей пальцев.
– Не отнимайте у меня время, – грозно говорит Отто, – Что за ерунда.
– Вся Ближняя знает.
– Вся Ближняя забыла.
– Или пытается забыть.
Вся Ближняя пытается забыть? Я не успеваю это обдумать, потому что голоса сестриц начинают перекрываться и звучат неотступно, неотвязно.
– Но мы помним.
– Довольно, – Отто хватается за голову. Потом выпрямляется, расправляет плечи. – Я должен с ним переговорить. С чужаком.
Небо темнеет, того и гляди разразится буря.
– Он не здесь.
Магда взмахивает скрюченной рукой.
– Он там, на болотах.
– Где-то там. Мы не знаем.
– Пустошь очень велика.
Отто недовольно сдвигает брови. Он не поверил ни единому их слову.
– Я в последний раз у вас спрашиваю…
– Не то что, Отто Харрис? – рычит Дреска. Честное слово, я чувствую, как трясется земля.
Набрав в грудь воздуха, Отто решается посмотреть ей в глаза. Когда он начинает говорить, его слова звучат медленно и размеренно.
– Я вас не боюсь.
– И твой брат не боялся, – говорит Магда. Почва у нас под ногами дрожит, не так уж сильно, но достаточно, чтобы камни, из которых сложен дом, начали стонать. – Но он по крайней мере уважал нас.