…Станция встретила гомоном, в котором среди тихих речей взрослых слышались и голоса играющих детей, затхлым воздухом, многажды прошедшим рециркулирование и запахом то ли древней казармы, то ли тюремного барака.
Престарелая обшивка переборок пестрела швами и заплатами. С другой стороны, здесь было бедненько, но чистенько. Ни пятнышка ржавчины, ни кусочка плесени, бича устаревших станций.
Вообще, «бедненько, но чистенько» лучше всего подходило для описания этого места: я начал замечать это в древнем трудяге-челноке, сформулировал в полярном доке с нулевой гравитацией, а окончательно осознал сейчас, выйдя из транспортной трубы в центральном районе, служившим местным вариантом Тверской, Невского и Дерибасовской, как мне объяснили.
– Бойцы, личное время два часа, – скомандовал Савелиеву с Ивановым, тащившимся за мной хвостом.
В переводе на русский «Разведать обстановку, выяснить, где добыть корабль, на рожон не лезть». Код «бойцы», уточнение: «личное». Вот такие у нас игры. Лингвистам тошно станет.
Сам остановился, прикидывая куда пойти. Консул унесся дальше в трубе на доклад, пригласив заходить вечером. У нас же выдалась свободная минутка.
Как минимум хватит привыкнуть к центробежной гравитации, от которой, прямо скажем, подташнивало, да сообразить, как подкатить к местным на предмет гуманитарной помощи.
Двинулся вперёд, вдоль рядов поставленных друг на друга грузовых контейнеров, превращенных в жилые блоки.
Аккуратно выкрашенных, уютных, любовно украшенных – но все равно контейнеров.
Это напоминало тюрьму в Авениде – или лагерь беженцев, будто в историческом голофильме.
Впрочем, Новая Галиция начиналась именно в качестве прибежища беглецов. А в новые времена обветшание отдельных районов сделало своё дело, заставив людей вновь ютиться по скворечникам.
Прошел мимо рядка туалетов и колонки с водой, в очереди перед которой толпились смеющиеся женщины с бидонами и пластиковыми картами в руках.
Язык, на котором они говорили, царапнул слух. Не украинский, не литвинский, даже не русский, которые можно было ожидать тут. Дикий пиджин из них, а также отдельных слов английского, китайского и немецкого происхождения.
Недалеко, под искусственной акацией, стояла скамейка, сидя на которой клевал носом совсем уж пожилой господин.
«Якшайся с теми, которым под пятьдесят. Мужик в этом возрасте знает достаточно о судьбе, чтоб приписать за твой счет еще что-нибудь себе. То же самое – баба».
Впрочем, якшаться я не собирался. Так, присел поразмышлять. Судя по всему, колонка была явлением сравнительно новым – иначе не объяснить врезанные в стены контейнеров трубы.