За бездарно проведенные на более напоминавшей сборный пункт базе шесть часов структура на горизонте росла еще трижды, скачками и без особой системы, дотянув в итоге до десятка километров.
Сопромат вентилятором вертелся в гробу и тихонько плакал.
Сейчас строительство, кажется, остановилось.
Местный ОСО в лице двух усталых вахмистров и командовавшего ими тридцатилетнего вечного подпоручика с удовольствием переложил ответственность на столичного гостя.
Толку от их архивов не оказалось. Разве что сыскалось неплохое досье на господина Рейнмарка со списочком всей его сети в Новоспасске, давным-давно кормившей почтенного швейцарца отборной дезой. Я, честно говоря, вздохнул с облегчением – после знакомства с Апельсиновым, знаете ли, всякого ждешь…
Да и выводы из бумаг напрашивались неплохие: европейцу стоило доверять, насколько вообще можно верить лицам нашей профессии.
– Время, – коротко бросил я. – Мариетта Иоанновна, моё почтение.
Удалился тихо.
Этим двоим нужно попрощаться. Есаул пойдёт в штурмовой группе – так решили ещё днём.
…Как же я им завидовал! С кем мне прощаться? Может, и было б с кем, парень видный – да только всё не с той одной, что нужна.
На улице бросил взгляд на владения Халиловых. Неплохо устроились! Просторный деревянный дом, небольшое поле, на котором фырчал трубой роботрактор – шасси и двигатель уже местные, процессор и датчики земные.
Такие здесь у каждого рачительного крестьянина в заводе, а кто дело только начинает – общинный за малую мзду в аренду берёт.
Я тихонько вздохнул. «Терпкая грусть – очень русский порок», особенно если «грусть без какой-нибудь ясной причины»[2]. Из головы не шли слова ротмистра и философствования швейцарца.
Где он – мой предел возможного? И когда я шагнул за черту?
Скрывшись из Столицы под чужим именем? Раньше, избрав службу, на которой невозможно остаться чистеньким? Или отказавшись бороться и объявив то чувство, что некогда испытывал, мертворожденным? Разучившись радоваться?
Ответь, Господи!
Впрочем, Небо не спешило – быть может, сказало достаточно. А может, всё дело в том, что я перестал ждать от него ответа…
С крыльца бодрым аллюром скатился Харитон Семёнович. Махнул рукой: мол, пойдём.
Пошли. Молча.
– Мне не нравится план, – заметил он уже за воротами базы.
– Из разряда «нищие не выбирают», – ответил, ныряя за неприметную дверцу во внутреннем периметре.
– Скандал…
– Будет так и так. Подобьют? Значит, так судило Провидение. Нам нужна информация. Нужно понимание обстановки, – ступеньки из пластали будто стонали под подошвами.
Я привычно врал. На понимание надежды не имелось. Слишком чуждым представлялось то, что нависло с краю окоёма.