Вероника продолжала подниматься вверх по склону; даже нашла что-то вроде тропинки. Она была слишком узкой и плохо натоптанной — Вероника решила, что ее проложили не люди, а косули, и оказалась права: в лужице жидкой грязи виднелись отпечатки копыт. Ни подков, ни следов человеческих ног. Ни кострищ, ни порубок, ни шалашей — ничто не указывало, что сюда недавно заходили люди. Теоретически Вероника могла оказаться первым человеком, который забрался в эти места с тех пор, как здесь бывали Сейлор и Роот.
Она миновала кучу полусгнивших брусьев, заметила на земле рядом с ними железный остов — судя по колесу, вагонетки. Потом на пути встали обширные глухие заросли. Тропа вела прямо через них, и Вероника подумала было обойти их, чтобы потом снова вернуться на тропинку, но все же решила не сворачивать. Проходя под ветками, она приседала, наклоняла голову — и чуть не шагнула прямиком в еле заметный среди зелени сарайчик. Наверное, его соорудили, еще когда рыли шахту, а потом забросили, или земля вокруг постройки стала такой ненадежной, что люди не решились загнать сюда бульдозер.
В общем, сарай был еще здесь, хотя природа вовсю старалась прикончить его. Тут и там торчали между посеревшими досками побеги, жестяная крыша поросла мхом, листья и трава образовали такое тяжелое покрывало, что стены просели.
Вероника сделала шаг вперед и почувствовала под ногой что-то круглое. Опустив голову, она увидела пустую бутылку из-под самогона, наполовину ушедшую в землю. За углом обнаружилась еще одна бутылка.
Остатки двери лежали на земле, дверной провал зиял чернотой. С крыши свисало что-то желто-белое. Подойдя ближе, Вероника увидела, что это «ветерок», изготовленный из костей какого-то животного и обломков рога, которые, просверлив в них дырочки, нанизали на длинный кожаный шнур. Подавив приступ тошноты, Вероника подошла к дверному проему и заглянула в темноту.
Как-то в детстве они играли в прятки, и она спряталась в коровнике, в доильне. Старую дверь заклинило, и прошел час, прежде чем ее нашли и выпустили. Весь этот час она рыдала до хрипоты и колотила в дверь так, что потом болели руки.
Играли она, Маттиас и трое его приятелей. Маттиас всегда умел заводить друзей лучше, чем она. Неудивительно. Он был открытым, дружелюбным и верным, к тому же ему хорошо давались спорт и разные игры с мячом. Такие парни бывают популярными у обоих полов, во всяком случае в средних и старших классах. Иногда — если честно, то довольно часто — она ему завидовала.
В тот день ее вызволили брат и его друзья. Выпустили из доильни и не сказали о случившемся маме с папой. Вероника помнила, как Маттиас утешал ее, когда она просыпалась потом по ночам; ей снились кошмары: темнота, сырость, холод. Через год, когда Билли дорос для игры в прятки, отец навесил на дверь засов и стал использовать доильню для хранения зимних шин. Но запах так и остался у нее в памяти. И будет там, пока она жива. Затхлый сырой запах, почти как в этом сарае. Пару раз Вероника даже напомнила себе, что ей не девять лет и ей больше не нужно, чтобы ее спасал или утешал старший брат.