Вероника вышла в прихожую, достала из бюро фоторобот и дала его Исаку.
— Так выглядел бы взрослый Билли, — сказала она. — Ты ведь уже видел это изображение, верно?
Исак не ответил, но она знала: видел. Знала, что он, посмотрев на фоторобот, сделал те же выводы, что и она, но не готов говорить о них. По крайней мере, пока. Молчание затянулось, и Вероника спросила:
— Что было потом?
— Ах да. Я стал думать, как мне связаться с твоей семьей. Я видел твоего отца в поселке, но подойти не решился. Что бы я ему сказал? А твой брат — полицейский, и обращаться к нему мне совсем не хотелось.
— Почему?
Исак поколебался.
— Мне раньше приходилось иметь дело с полицией — подростком наделал кое-каких глупостей. И я опасался, что твой брат, если начнет рыться в моем прошлом, узнает о них и у него сложится обо мне предвзятое мнение. Так что оставалась только…
— Я.
— Точно. Найти тебя было не так-то просто. Я спросил тетку в библиотеке, сказал, что я твой старый приятель. К тому времени я уже часто там бывал, меня знали в лицо. Людям я обычно нравлюсь, особенно пожилым женщинам. Моя тайная суперсила.
Он снова криво улыбнулся, и на этот раз Вероника ответила улыбкой.
— Библиотекарша знала твоего папу. Она рассказала, что ты живешь в Стокгольме и нечасто бываешь дома. И что ты сменила имя. Я нашел твою фотографию в старом школьном альбоме, а потом мне оставалось лишь открыть телефонный справочник и проверить всех Вероник Линд в Стокгольме и окрестностях. Вас всего пять, ты оказалась второй. Психотерапевт — вот в ком я нуждался. И я решил, что это судьба. Я по твоим глазам понял, что между нами существует связь. Ты, наверное, тоже это почувствовала?
От взгляда синих глаз Исака биение пульса Вероники, и так уже грохотавшего в висках, словно бы распространилось по всему телу. Она молча встала, вышла на кухню и достала виски. Щедро плеснула в стакан, покрутила. Потом взяла бутылку, еще один стакан и вернулась в гостиную.
Она проснулась от звонка в дверь; неприятное чувство, что ей снилось что-то важное, эхом отдалось в голове. Что-то про игру в прятки, про ветряных великанов, не сводивших красных ночных глаз с кукурузного поля. Еще во сне был аромат роз. И хотя Вероника пыталась удержать этот сон, он мелким песком высыпался из ее головы, оставив во рту ощущение шершавости.
В дверь снова позвонили. Вероника, вырванная из грез, встала, натянула халат и потащилась в прихожую. В гостиной стояли бутылка и стаканы, пустые. Возле них — две коробки из-под пиццы и грязные ножи и вилки. Плед комком лежал в углу дивана, на нем — окровавленный пластырь.