Тут он краем глаза уловил нечто, заставившее его обернуться. У мужчин в лодке внезапно изменились движения, стали быстрыми и решительными. Веревка натянулась.
— Мы что-то нашли, — прокричал один из спасателей. — Что-то большое.
Монсон сделал несколько шагов к воде. Приставил козырьком руку к глазам, чтобы ничего не упустить. Лодка была от него всего метрах в четырех, и он увидел, как спасатели с усилием закрепляют вторую кошку. После пары попыток им это удалось.
— Давай! — Обе веревки натянулись и медленно поползли вниз.
Раск вскочил и встал рядом с Монсоном; от волнения он даже угодил ногой в воду.
Веревки продолжали уходить вниз. Лодка качалась от тяжести находки, которую крепко держали якори. Раск нервно сплюнул. У Монсона заколотилось сердце.
Веревки становились все короче. Вода возле лодки пошла волнами, неохотно отпуская свою тайну.
— В-вот, — выдохнул Раск. — Вот он!
Из воды показалась темная фигура, покрытая черным илом, но все же со вполне различимыми контурами. Верхняя часть тела, две руки. Монсон затаил дыхание. Сердце колотилось где-то в горле.
Они нашли его! Нашли малыша Билли!
У него словно гора с плеч свалилась. Смерть Билли — трагедия. Ужасная трагедия, которую поселок не забудет никогда. Но он, во всяком случае, выполнил свою работу. И никто не сможет упрекнуть его.
Тело мало-помалу подняли и оставили висеть над бортом качающейся лодки; ноги фигуры полоскались в воде.
Монсон вдруг уловил какую-то странность. Пропорции совершенно не те. Это не тело маленького мальчика. Скорее — взрослого человека. Или некоего подобия человека. Голова — мешок, рук нет. Из прорванного комбинезона тут и там торчала набивка.
— Пугало! — крикнул один из спасателей. — Пугало, мать его!
Коробка стояла на верхней полке в чулане с одеждой, и, чтобы дотянуться, Веронике пришлось встать на табуретку. Толстый, как мех, слой пыли лежал на крышке, и когда Вероника потянула коробку к себе, облако пыли — а еще, конечно, полбутылки вина, которое она выпила, чтобы собраться с духом, — чуть не повалили ее на пол.
Вероника поставила коробку на журнальный столик и несколько минут сидела неподвижно, глядя на нее. Красное вино помогало побороть внутренний холод, и она выпила еще немного, прежде чем решилась поднять крышку.
Сверху лежали пожелтевшие газетные вырезки, перехваченные резинкой. Заголовки и крупная зернь фотографий заставили сосульку в ее груди пронзить тепло красного вина.
«Кто похитил маленького Билли? Загадка, которая и пятнадцать лет спустя мучит весь поселок».
Вероника налила себе еще вина и выпила почти весь бокал. Тепло вернулось. Вырезка датирована летом 1998 года. Значит, в последний раз она открывала коробку пять лет назад. Пять лет прошло с тех пор, как она пополнила личную коллекцию горя. Должно быть, это произошло сразу после переезда. До того, как она начала работать психотерапевтом. Задолго до Леона.