Даже моя собственная семья, прибавила она про себя.
Маттиас хмыкнул, и она поняла, о чем он подумал. Полицейские не верят в случайные совпадения.
— Как он выглядел? — спросил Маттиас.
— Светлые волосы, средней длины. Голубые глаза.
— А возраст?
— Около двадцати пяти, как… — Она запнулась на полуслове, и Маттиас закончил за нее:
— Как было бы Билли.
Несколько секунд они молчали. Вероника услышала, как брат поерзал на сиденье, потом затрещала рация.
— Мне пора, — сказал Маттиас. Сказал сердито, словно ему хотелось бы продолжить разговор. — Шёлины давно переехали, но я узнаю, куда.
— Спасибо.
Где-то рядом с Маттиасом снова затрещала рация. Открылась дверца машины, послышался женский шепот.
— Мне пора, — повторил Маттиас. — Держись подальше от этого Исака, пока я не выясню, кто он такой и что ему надо. Вдруг это журналист, который хочет втереться к тебе в доверие, а то и хуже — какой-нибудь псих. Почти двадцать лет прошло. На годовщины люди иногда начинают куролесить.
— Ладно.
— Хорошо. Береги себя, Вера. Я наведу справки и позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. Как здорово, что ты позвонила.
Разговор вдруг прервался, так что Веронике не пришлось придумывать подходящий ответ.
Она вернула телефон на базу. Подойдя к окну, допила вино. Взгляд упал на место, где в тот вечер стоял курильщик. Огонька сигареты не видно. Странно; Вероника почувствовала себя немного обманутой.
Она уже собиралась опустить жалюзи, когда вдруг заметила, что что-то движется прямо под ее окном. Она даже не успела испугаться. Какой-то зверь осторожно вышел из тени, опустив нос к земле.
Сначала Вероника подумала, что это собака, но вот зверь оказался в конусе света от уличного фонаря. Остановился, задрал морду к ее окну и склонил голову набок, словно смотрел прямо на нее.
Черный нос, белая грудь, рыжий мех.
Лиса.