Они оказались в его руках с позорной легкостью. Фон Гомпеш проявил нерешительность, граничащую с преступлением. Он сидел во дворце в полном одиночестве, если не считать единственного адъютанта, не сделав ни единой попытки скоординировать сопротивление или хотя бы отдать приказ, какое сопротивление должно быть организовано. Все было отдано на откуп отдельным командирам разных крепостей и укрепленных пунктов, которые, со своей стороны, не получив никакого приказа, не знали, что делать. А это, в свою очередь, значило, что они не делали ничего. Еще до наступления ночи Дезэ, ведя свои войска с юга, захватил линии Коттонера, на которые великий магистр Коттонер потратил все свое состояние, и вошел в форт Рикасоли, контролировавший южную оконечность Большой гавани. В других местах ситуация была такой же. Ренье высадился в Рамла-Бей на востоке острова Гозо, и, хотя попал под огонь с высот, окружавших песчаный пляж, он тоже к ночи захватил цитадель столицы Гозо, Рабата, а также форт Чембрей, контролировавший вход в единственную гавань Гозо. Сопротивление французам оказало только мальтийское ополчение. Но оно оставалось недисциплинированным, да и его командиры оставляли желать лучшего. Вряд ли можно было ожидать, что мальтийское ополчение способно оказать сильное сопротивление лучшей европейской армии. В одном месте за пределами массивных фортификационных сооружений Флорианы французы на время были остановлены. Рыцарь из ланга Оверни возглавил вылазку, однако его ополченцы попали под сильный перекрестный огонь, загнавший их обратно за стены Флорианы. И здесь знамя святого Иоанна попало в руки генерала Вобуа.
Всю ночь на острове стреляли, в Валетте царила неразбериха. По словам Дубле, «из каждого окна было слышно, как женщины плачут и ругают на чем свет стоит и французов, и великого магистра». Всех святых, которых почитали на острове, стали просить защитить верующих, а статую апостола Павла (который, как считают, обратил мальтийцев в христианство в 60 году) пронесли по улицам Валетты. Наконец депутация мальтийцев явилась во дворец и настояла на встрече с великим магистром. Все считали, что он должен просить мира. Повсеместно царили беспорядки и паника. В некоторых местах мальтийцы решили взять дело в свои руки и, пока суд да дело, отомстить насолившим им отдельным членам ордена. Эти струсившие аристократы вызывали только презрение. На протяжении 36 часов – именно столько времени потребовалось французам, чтобы захватить некогда неприступный остров-крепость, – Наполеон оставался на борту своего корабля L’Orient. Он ни секунды не сомневался, что его люди, подошедшие к стенам, и его сторонники в городе завоюют для него богатейший приз, очень важный для его главного предприятия.