— Дурак, вот дурак, — в отчаянии прошептал Карик, в глубине душе завидуя отчаянной храбрости маленького мальчишки.
— Он их хочет остановить, — сказала Олеська. — Понимаешь? Хочет!
— Кто?! Ящур?! — завопил Карик, пытаясь представить как сквозь прореху в периметре устремляется семейство громоходов, и как Петька храбро пуляет в них свои дурацкие стрелы, у которых железных наконечников даже нет, и как стрелы отскакивают от костяных пластин, а ящеры, ничего не замечая, прут на Петьку, а тот отчаянно пускает стрелу за стрелой, пока над ним не вздымается огромная нога… Дальше Карик не представлял, покрепче зажмурившись.
— Смотри! — крикнула Олеська, и Карик открыл глаза.
Из леса, позади Периметра, на расчищенную полосу выходили ящеры. И какие! Никогда еще не видел Карик таких чудищ — ни на картинках, ни в кино. Крутогорбые, рогатые, с огромными пластинами вдоль хребтов. Они выходили и останавливались. Впереди один. Чуть позади — двое. Дальше — трое. И так ряд за рядом, словно огромный заостренный клин, нацеленный на пролом, а еще точнее — на Петьку. И было в их построении что-то более жуткое, чем сами рогатые ящеры. Какая-то правильность. Таким боевым порядком могли строиться люди, но никак не безмозглые твари.
Однако их приготовление к атаке дало время Жевуну подойти гораздо ближе.
— Но! Но! — кричала Олеська и хлестала его прутиком по шее. — Цоб-цобэ!
— Гуу! Гуу! — ворчал Жевун. Вряд ли он чувствовал сквозь толстую шкуру боль от прутика. Скорее, ощущал нетерпение хозяйки, и обещал прибавить ходу.
Жевун поравнялся с Петькой, прошел дальше и, подчиняясь крику Олеськи, повернулся боком к разрыву в Периметре. Теперь он стоял на пути рогатых ящеров, медленно размахивая хвостом и переминаясь с ноги на ногу.
— Забирайся! — крикнул Карик и бросил Петьке моток веревки.
Петька мотнул головой:
— Сами уходите. Это мое дело.
— Жевун их сдержит!
— Не сдержит!
Карик растерянно посмотрел на Олеську.
— Спускайся вниз и утащи его отсюда, — приказала девочка. — Мы постараемся их задержать. Бегите на ближайший пост. За помощью.
Карик не узнавал Олеську — она говорила четко, отрывисто, и он мог поклясться — рогатые ящеры ее не пугали. Он посмотрел еще раз на то, что происходило за разрушенным Периметром. Ящеры пришли в движение — по шипастым спинам прокатилась волна, деревья ужасно заскрипели, земля дрогнула.
Веревка обдирала ладони, костяные бляшки на шкуре Жевуна наждаком задевали кожу, оставляя глубокие царапины. Карик упал на траву, вскочил и побежал к Петьке. Тот продолжал стоять на своем посту, только тетиву натянул туже. По его щекам катились слезы.