Во-вторых, покаяние приносит в этом случае лишь временное облегчение, затем опять наваливается тоска, безысходность, ощущение виновности, следует новое покаяние, которое опять-таки не дает полноценного освобождения. У верующих людей это переживание часто проявляется в синдроме навязчивой исповеди. Человек оказывается в капкане у этого чувства: хочет вырваться и не может. Поскольку реальный поступок, к которому может быть отнесена вина, отсутствует, иллюзорное навязчивое чувство «приклеивается» к другим событиям прошлого, заряжая их болезненностью.
В-третьих, переживание разрушительной вины приводит к тому, что человек будет обращен преимущественно в прошлое, которое он воспринимает раздробленным, наполненным неудачными поступками и собственной несостоятельностью.
В-четвертых, разрушительная вина сопровождается постоянным беспокойством и тревогой. Человек стремится все время быть хорошим в глазах окружающих, волнуется, правильно ли его поняли, боится кого-то обидеть и что-то сделать не так, стремится что-то загладить, исправить, спасти положение… Люди, находящиеся во власти комплекса вины, в близком общении обычно многое недоговаривают и скрывают из страха обидеть, расстроить, рассердить другого человека. Они часто переживают уныние, недовольство собой и окружающими.
Молодая женщина тридцати с небольшим лет пришла на консультацию к психологу. Рассказывая о своих сложных чувствах по отношению к коллегам, она упомянула, что слишком остро воспринимает любую чужую пропажу или нечестность, переживает, как будто она виновата. Наша героиня начинает оправдываться, и поначалу подозрение падает именно на нее, и только затем ее алиби подтверждается или обнаруживается истинный виновник произошедшего. Почему это происходит? Почему она всегда испытывает вину, как будто чужая беда – дело ее рук? Она же не имеет никакого отношения к случившемуся! Почему другие люди не встревожены и не считают себя виноватыми?
Поиск источника этих переживаний привел к подростковым временам, к воспоминанию об отдыхе в лагере. В одной палате жили двенадцать девочек-подростков, и в самом начале смены у них стали пропадать мелкие вещицы. Подозрение сразу пало на нашу героиню, потому что она любила иногда оставаться в одиночестве, читать или заниматься другими своими делами. Когда все шли в кино или на пляж, она могла задержаться в палате. Ее соседки, очевидно, были девочками справедливыми и не хотели обвинять невиновного, поэтому прямо и вслух проблему не обсуждали. Они следили и собирали информацию. Наша героиня в силу повышенной чувствительности, свойственной подросткам, поняла это в самом начале смены и жила в напряжении, ловила на себе подозрительные взгляды и ощущала недоверие со стороны подруг. В конце смены ситуация разрешилась: виновницей оказалась девочка из другой палаты. Подростки объяснились, открыто рассказали о своих подозрениях, о поисках виновного, извинились за ошибку, но тревожное состояние, копившееся на протяжении месяца, сохранилось и «выстрелило» уже во взрослой жизни. Вернувшись к этому воспоминанию и осознав, что чужие пропажи и нечестность не имеют к ней отношения, наша героиня почувствовала себя гораздо лучше.