. Отказываясь от представлений о своей несомненной правоте и несомненной преступности врага, мы открываем себе путь прощения.
Тем не менее есть в жизни и непростительные вещи. Простить срубленное дерево или сожженную библиотеку трудно, но можно. А как простить смерть близкого человека?
Когда террорист Иван Каляев метнул бомбу в московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича, великая княгиня Елизавета Федоровна своими руками собрала то, что осталось от ее мужа. Ужас этого политического убийства прошел через ее сердце. Однако именно она просила императора Николая II помиловать Каляева. Более того, она посетила убийцу в тюрьме, принесла ему Евангелие и сказала, что прощает его и передает ему прощение Сергея Александровича.
Елизавета Федоровна была принципиальной противницей терроризма и призывала государя твердо пресекать все его проявления. Это не помешало ей просить о помиловании Каляева. Можно иметь определенное этическое суждение о поступке человека и при этом стараться не держать на него зла. Когда Елизавета Федоровна несет Каляеву Евангелие, это не значит, что она оправдывает терроризм. Это значит, что она, оставаясь на своих нравственных позициях, прощает конкретного человека. Она отпускает ему то зло, которое он причинил ей и ее семье, не желает ему вечной гибели.
По мнению Мирослава Вольфа, «в условиях всепроникающей греховности труд примирения должен вестись с мыслью о том, что, хотя действия человека можно осудить как достойные порицания, даже совершаемые по наущению дьявола, никто не должен быть отлучен от стремления к принятию»[43]. Боль, которую мы испытываем, мешает нам вглядеться в лицо врага и различить в нем человека неоднозначного, способного к изменениям.
Казалось бы, офицер СС, начальник концлагеря – по определению исчадие ада. Но Виктор Франкл рассказывает о человеке, который, будучи начальником лагеря, втайне помогал заключенным, в частности, покупал много лекарств для лагерной больницы. Когда пришли американцы, заключенные-евреи спрятали его и передали военным только после того, как получили гарантии его личной безопасности. Франкл говорит: «Человеческое – это сплав добра и зла. Рубеж, разделяющий добро и зло, проходит через все человеческое и достигает самых глубин человеческой души. Он различим даже в бездне концлагеря. Мы изучили человека так, как его, вероятно, не изучило ни одно предшествующее поколение. Так что же такое человек? Это существо, которое всегда решает, кто он»[44].
«Человек – существо, которое всегда решает, кто он» – эти слова Франкла перекликаются с известным святоотеческим определением: «Человек – это животное, которое призвано стать Богом». Свобода наша велика и неотъемлема, и христианская надежда состоит в том, чтобы ни одного врага не исключать из сообщества живых, вопреки очевидности верить в то, что каждый человек способен к покаянию, к свободному выбору добра. Мы также можем свободно выбирать, как мы будем переживать страдания, причиненные врагом.