Зиг даже не обернулся, он был заранее готов к подобному вопросу.
Постучав пальцами по рулю, он сделал глубокий вдох. Мягким голосом, мягче, чем когда-либо ей приходилось слышать, Зиг сказал:
– Пушкарь говорил мне, что ты быстро поправляешься, но я… я хотел увидеть своими глазами. Убедиться, что у тебя все в порядке, посмотреть, чем ты будешь заниматься.
– И все?
– И все.
Машина подскочила на небольшой выбоине, отчего солнечный луч ударил в глаза Нолы, а ногу пронзила боль.
Она посмотрела на своего спутника. Оранжевый свет выделял каждую морщинку на его лице. Складки между бровями, множество морщин, оставленных тревогами.
– Рисовать буду, – отрывисто сказала она.
– Что-что?
– Меня уволили… Вы спросили, чем я теперь буду заниматься. Рисовать. Писать картины.
– Для галерей?
Нола наградила его взглядом, каким двадцатилетние девушки награждают пятидесятилетних мужчин. Ты совсем лох?
– Армия взяла меня в штат художницей не на пустом месте. Мне нравится изучать мир. Возьму с собой пастельные краски, отправлюсь в путешествие, может, попадется что интересное.
– Будешь искать приключений?
Нола бросила на Зига еще один взгляд, закатила глаза. Она порылась в бардачке, нашла блокнот и старую дешевую ручку. Примостив блокнот на здоровой ноге, принялась делать набросок.
– Для начала собираюсь съездить в Новый Орлеан. Никогда там не была.
– Тебе понравится, – одобрил Зиг, наблюдая, как ручка ходит по бумаге.
– А вы, мистер Зигаровски? Остаетесь в Довере?
Он кивнул.
– Мое место – здесь. К тому же павшие солдаты… я люблю свою работу. Она позволяет мне помогать другим.
Впереди дорога уходила направо, пролегая вдоль самого длинного поля пшеницы и ячменя, какое им приходилось видеть. С окончанием зимы все поле засеют соевыми бобами. Та же почва, однако вырастет только то, что посадят.
– Нола, все твои работы, все холсты, которые я видел у тебя в мастерской, посвящены самоубийцам – почему?
– А почему вы столько времени проводите в компании мертвецов, мистер Зигаровски?
– Я уже объяснил. Я люблю помогать людям. Но самоубийства?
Нола была занята рисунком, усиливая его края. Похоже на змею. Или озеро. Что-то продолговатое.
– Не знаю. Смерть бывает разная. Меня почему-то привлекают самоубийцы.
– Не просто привлекают. Они на каждой твоей картине.
– На что вы намекаете, мистер Зигаровски?
– Мне интересно, не думала ли ты сама… – Зиг вспомнил мотель, шрамы на запястье Нолы, – покончить с собой?
Нола не ответила. Она замерла, рука перестала двигаться по бумаге. Взгляд не отрывался от рисунка.
– Думала, только это было давно.