Мелкая хлебная лавка была зажата между двумя каменными громадами. Небольшой прилавок и длинные ставни уже освободили от полосатого полотнища, изнутри доносился перестук, негромкий говор и ни с чем не сравнимый аромат корицы.
Миккел хмыкнул. Я обернулась, вопросительно подняв бровь.
— Это было очень правильной идеей, пойти на службу. — пояснил он. — любого мужа ты бы за полгода объела и разорила…
Задрав нос и оставив без ответа эту бессовестную клевету, я легонько стукнула костяшками пальцев по рассохшемуся дереву ставен.
Пока я выковыривала из карманов мелочь и расплачивалась с булочником, Мик ушел вперед и стоял напротив свежеотстроенного дома, который, однако, выглядел каким-то заброшенным. На дорожке, протянувшейся ко входной двери, лежали листья и мелкий мусор, наметенный ветром, дверь была приоткрыта. На окне второго этажа кое-как прилепилось круглое птичье гнездо.
Мик задумчиво разглядывал входную дверь.
— Смотри, как запечатали. — он указал мне глазами на вход. Я прищурилась, глянула в темноту. Мрак тут же расцветился желтыми всполохами.
— Остановка времени? — озадаченно переспросила я, перекладывая пакет с булками в левую руку, правую же протянула к дому.
Печать магконтроля послушно мигнула и развернулась полотнищем символов. Я всмотрелась в светящиеся строки.
— А, это где псих напал на дочь кого-то из дома Памяти, помнишь? — Я сморщила лоб, пытаясь выудить имя из глубин памяти, потом сдалась и махнула рукой. Вязь погасла. — еще и месяца не прошло? Там все не последние шишки были, до нас только слухи и дошли…Магконтроль от и до вел все расследование.
— Помню, Дарнель. — Мик шевелил губами, что-то подсчитывая в уме. Яркие голубые глаза блестели как-то нездорово…хотя, как им блестеть после бессонной ночи? — Они потом еще в спешке обвенчались с огненным хмы…Райналем, в смысле. Мы как раз перед помолвкой с ним встретились, он как раз…Хони, ты чего?
Я скрючилась, хватая ртом воздух. Казалось, меня с размаху лягнуло в грудь какое-то животное вроде лошади, а то и дракона Рапия Просвещенного. Слова долетали как будто из-под толстого одеяла.
…мягкая, рыхлая земля, прохладная. Я ковыряюсь в ней руками, разгребаю непослушными ладонями горки почвы. Колени тонут, платье наверняка перемазано ужасно…не знаю, как объяснять эти пятна утром, особенно если я ничего не найду.
Но я нахожу. Вялая, прохладная, смутно белеющая в темноте ладонь. На месте ногтей — кровавые раны. На запястье земля налипла комом, очищаю пальцами. Открывается узор, словно воронка, чем — то красным…кожа немного ползет под пальцами. На тыльной стороне руки тоже грязь, почти ничего не видно, но я знаю, что там.