Теперь «форд» шел на большей скорости по улице с припаркованными машинами и запахами продуктовых лавок. Я развлекался, читая вывески.
— Оставаться здесь мне нет никакого смысла, — продолжал Хайме. — Так я себе говорил, хотя у меня все складывалось наилучшим образом. Я в этих делах разбираюсь, я же был неплохим игроком в другой команде. «Здесь, — говорил я себе, — команда укомплектована. И конечно, придет момент, когда надо будет скрываться, да так, чтобы никто меня не нашел».
Я смотрел на дома, на вывески по правой стороне. Я должен как-то объяснить себе происходящее, понять его смысл. Чем мы занимаемся? Кто мы? Это непохоже на прежние страхи, нет, нынешнюю пустоту уже нечем заполнить. «Стоянка запрещена». Наше продвижение остановили (или мы сами остановились). К чему тратить время на поддержание старых знакомств, которые теперь бессмысленны, неинтересны? «Школа. Стоп». В жизни образовалась трещина: время теперь движется по-другому. «Только для пешеходов». Да, прошлому не опровергнуть доводы настоящего. «Стоянка для грузовиков».
— …Мы, знаешь, напились. Здорово поддали, помню только, что я вытащил нож и ударил. — Хайме говорил, будто продолжая думать вслух. — Спьяну все получилось, кутили, знаешь!
Почему у меня внутри все будто окаменело? Да, оба мы люди, люди из плоти и крови, но у нас уже нет выбора, мы не решаем. Эмигранты?
Вдруг меня швырнуло на спинку переднего сиденья — Хайме резко затормозил, — но, к счастью, мы не столкнулись. «Лейланд» укатил вперед, сверкая красным огоньком, и теперь осторожно, как слон, наступающий на таракана, шел рядом с «фольксвагеном».
— Они сдурели, эти молодые водители, пекут их на трехмесячных курсах! — со злостью сказал Хайме.
И в самом деле. Мы сталкиваемся с действительностью, которая уже «не к нашим услугам», и, несомненно, многие виды деятельности потеряли смысл, стали фальшью, пустой возней, так как не основаны на отношениях с другими людьми, разве что с очень немногими.
— Роса, Роса… — говорил Хайме, смакуя каждый слог. — Помнишь, Габриэль? Это вечный укор моей совести. Ты же знаешь, я с нею… Как это было? Расскажу в другой раз, хотя думаю, тебе известно…
О да, белое монашеское одеяние Росы, комната, где Хайме провел с нею целую ночь пьяный, пытаясь насытить свое вожделение. Об этом много судачили: Роса готовилась в монахини, приехала домой погостить. Но говорили также, что ее постигло разочарование, что она не хотела остаться девственницей… («Причуды богачей», — сказал себе Габриэль.) Меня, впрочем, никогда не волновала эта сплетня о монахине и ее кузене Хайме. Потом пошли слухи о ее браке.