Все дружки-приятели моего деда были с чудинкой. Выпьют от души и давай рассказывать друг другу удивительные истории. То про святых, то какие-то небывалые случаи, то наврут что-нибудь. Я думаю, они друг перед другом старались — у кого выйдет поинтереснее и пострашнее. Однажды мой дед завел разговор о Кубе и стал рассказывать, что под кожурой одного банана спрятано много других бананов и что плод манго бывает величиной с большую тыкву, а сладости в нем куда больше, чем в сахарном тростнике. Обо всем этом он наслышался от солдат, которые вернулись с Кубы после войны за независимость. Эти солдаты, покалеченные, полуживые, невесть что городили про свою храбрость. Я еще сопливый мальчишка был — и то ни одному слову не верил. Какой-нибудь солдатик рассказывал старикам, что он на один штык насаживал десяток кубинцев и что, мол, стоит кубинцу ударить своим мачете — подымается настоящий ветер и во все стороны летят руки и ноги. Солдаты совсем молоденькие, на войну их посылали как пушечное мясо. Они и сказать толком ничего не умели, плели всякую бредовину. А мой дед рассказывать мастер. Он их, бывало, послушает и потом так распишет, что рот раскроешь. Дед всю жизнь мечтал побывать на Кубе, но сначала не решался, а потом уж годы не позволили. Не сбылась и самая заветная его мечта — отправить на Кубу моего отца с матерью. Но рассказывать про нее умел здорово, что да, то да. Он высокого был роста, крепкий, а на запястье у него — нарост, так и остался смолоду после какой-то драки из-за женщины. Голос — громовой, все перекрывал. Такой голос непременно слушаешь: в нем силы много. Я помню, почти все его рассказы были поучительные. Дед любил собирать ребят возле колодца и рассказывать наставительные истории. Он всегда защищал бедных. Говорил, что правда на стороне бедняков, потому что они живут по совести и по велению сердца, а богачи — корыстью. Мы, дети бедняков, понимали деда с полуслова. И мало того, что жили в бедности, так еще и холод без конца донимал. Куда уж хуже!
Но все равно дед считал, что лучше терпеть голод, чем позориться. Он нам рассказывал про одного доброго сапожника, который жил в полном ладу со своей женой и детьми, вставал на заре и весь день прибивал подметки, распевая песни. Он был бедняк бедняком и совсем не печалился об этом. А по соседству с ним жил один богатый сеньор, разодетый в шелк и золото, но его ничто не радовало. Однажды богатая жена говорит богатому мужу:
— Хулиан, почему наши соседи такие счастливые? Живут в лачуге, за душой ни гроша, а мы при таких деньгах радости не знаем и деток бог не дает? Вон жена сапожника снова на сносях, может, выпросить у них ребеночка и дать им денег взамен, пусть поживут по-людски?