А что за чудо утро на Днепре! Матовая ртуть воды парится белым молоком, и зелень вокруг окутана туманом. Туман бывает таким густым, что его можно зачерпывать горстями и держать на ладонях или комкать и лепить из него снежки. И вот, неожиданно, средь непробудного сна тишины сквозь гущу тумана, словно Oriflamme[26] пробиваются первые лучи восходящего солнца, и пространство вокруг начинает фантастически разрастаться и нежная синева неба зарождающегося дня смутно проявляется в вышине.
Миша вырос почти у самого Днепра и в Киеве жил недалеко от него, но он забыл уже, когда последний раз видел Днепр. Река, для живущего у реки, нечто обыденное. Когда река рядом, к ней привыкаешь, и перестаешь замечать ее красу. От этого он снова расстроился и, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, он начал думать о том, что большинство наших мыслей не связаны с удручающей действительностью. И это действительно так. Бо́льшую часть своей жизни я провел в мечтаниях, следовательно, я самый счастливый человек. Убедив себя в этом, он с удовлетворением отметил, что пить ему больше не хочется.
Наступил декабрьский вечер.
Снега не было. Земля лежала голая и замерзала на ветру. Солнца тоже не было, уже пятую неделю. Вокруг была одна лишь пыль, и пыли было в избытке. Эта зима ничем не отличалась от обычной зимы, — на Марсе. Налетами дул северный ветер, наполненный колючей ледяной порошей. Над Городом колыхался темно-оранжевый смог, своим отвисшим чревом касаясь крыш высотных домов. Это мерзкое марево дышало чем-то непостижимо зловещим и постоянно менялось. Наливаясь демонической силой, оно, то разгоралось заревом вселенского пожара, то, тускнея, обагрялось цветом крови. В такие вечера количество самоубийств в Киеве возрастало втрое.
* * *
Этим вечером Очерет и Мусияка продолжали слушать и «документировать» Розенцвайг, сидя над ее головой в квартире сто шестнадцать. Несколько минут назад они подслушали и записали ее телефонный разговор с каким-то иностранцем. Он звонил ей из телефонного автомата, как удалось выяснить, находящегося на Крещатике. Говорили они по-английски. Фоновый шум сильно мешал, и разговаривали они слишком быстро. Чтобы ничего не упустить, Очерет для контроля прослушал запись, но ничего нового не услышал. В коротком разговоре иностранец предложил Розенцвайг привезти ему завтра в семь часов вечера весь груз. Адрес не назывался, но было сказано, что груз надо доставить в то же место, что и раньше. Розенцвайг согласилась. Иностранец напомнил ей о том, что согласно их договоренности, необходимо привезти с собой задаток, и повесил трубку.