Ей, как всегда, повезло, это время совпало с развалом Союза. Все жизненные ценности были смещены в сторону наживы, и не осталось ничего святого, ничего запретного, все стало доступным. За увесистую пачку зеленых денег Альбина купила в прокуратуре заведенное на нее дело. Следователь по особо важным делам, который под вечер вынес ей два увесистых тома, сказал, что материала достаточно на высшую меру.
До глубокой ночи на пустынном берегу Лонжерона она читала доносы и протоколы показаний на нее своих партнеров и жгла их, не испытывая при этом никаких враждебных чувств. Ничего другого она от них не ожидала и, наверно, она бы слегка удивилась, если бы кто-то из них поступил иначе. На рукописных и печатных страницах тех томов подробно описывались основные этапы ее «трудовой» деятельности, их больше не прочтет никто, кроме огня. Перед ее глазами проходила ее жизнь, и она сожгла ее, как и мосты за собой.
Небольшой костерок, напоследок вспыхнув, догорал сотнями багряных песчинок, а холодные звезды над головой разгорались все ярче. Над Черным морем красивые звезды. Когда-то она любила их считать. Однажды досчитала до трех тысяч сорока двух и сбилась. С тех пор она их больше не считала. Ей нравилась Одесса, море и одесситы, они отличались от всех своим несоветским духом. Но следователь не солгал, оставаться здесь было нельзя.
Она продала свою двухкомнатную квартиру в Одессе и перебралась в Киев, где на проспекте Правды в живописном зеленом районе «Виноградарь» купила себе четырехкомнатную квартиру. Она планировала, впервые за многие годы, немного отдохнуть, параллельно с этим поправить свое пошатнувшееся материальное положение, а затем, не торопясь, заняться оформлением документов для эмиграции.
Альбина и раньше время от времени приезжала по делам в Киев. Со всем своим многолюдством, шумом и суетой он производил на нее удручающее впечатление проходного двора. После провозглашения самостийности вся экономическая и культурная жизнь теперь была сосредоточена в Киеве. Кроме того, здесь находились посольства всех иностранных государств, это и определило ее выбор. Но, не прожив в Киеве и месяца, она неожиданно для себя заметила, что этот город неуловимо соответствует ее внутреннему состоянию, она увидела его другими глазами, и изведала колоссальную притягательность этого Вечного Города. Нигде и никогда ранее она не ощущала подобную, необъяснимо чу́дную ауру определенно ограниченного пространства, где она испытывала чувство полнейшего всеобъемлющего комфорта и душевного уюта.
И, тем не менее, Киев оставался для нее лишь последним этапом, трамплином перед Big jump