Нет, так больше не будет! Я никому не дам себя испытывать. Решено, я убегу или погибну, пытаясь сбежать. Почему бы и нет? Сила у меня есть, и воля, тоже есть. Только силы воли нет… Но, надо бороться, жизнь — это борьба. Да, но только у борцов… Зачем мне такая жизнь? И, удобнее привалившись к стене, он попытался заснуть.
Очерет вышел на рандеву со своим осведомителем.
Он никогда не проходил на встречу, много раз не проверившись. Несколько минут он со стороны наблюдал за тем, с кем встречался, стараясь определить его настроение, после чего намечал план предстоящего разговора в зависимости от состояния собеседника. Стоя за пивным ларьком, сделанным из декоративных бревен, он уже двадцать минут наблюдал за небольшой площадкой у входа в метро «Крещатик». Встречаться с информаторами следует подальше от людных мест, где меньше вероятность встретить знакомых. Но, ввиду особой срочности, свидание пришлось назначить в удобной для обоих, но многолюдной точке. Важно было подстраховаться от возможной слежки. Резкие оглядывания или остановки, чтобы «завязать шнурки на ботинках» сразу подскажут следящему, что объект слежки проверяется. Мастерство антинаблюдения заключается в том, чтобы выглядеть совершенно не озабоченным, и вместе с тем, обнаружить увязавшийся хвост. Для этого удобны поездки в метро. Очерет дважды сменил направление, вначале сел в поезд, следующий в Святошино, потом пересел в состав, идущий в сторону Дарницы. Убедившись, что за ним никто не следит, он вышел из вагона на станции Нивки и пошел по платформе к выходу, а в последний момент, когда двери уже закрывались, вскочил на ходу в хвостовой вагон состава, идущего до Крещатика, из которого вышел последним, наблюдая за теми, кто идет впереди.
Осведомителя Сонькина не было. Может и не прийти, с сомнением подумал Очерет, впрочем, вряд ли. Завербовать цивила бывает не просто (всех не военных Очерет называл «цивилами»), еще сложнее, его удержать. Но у этого особый интерес. Нет у него других вариантов, придет. В недавнем прошлом Сонькин был известный киевский шулер, ныне же, это был опустившийся субъект, многократно наказанный своими собратьями по ремеслу за неуплату карточных долгов. Тем не менее, он делал титанические для своих возможностей усилия, чтобы освободить свою сожительницу, которая была осуждена на восемь лет за мошенничество и покушение на убийство, повлекшее за собой тяжелые телесные повреждения.
Сонькин многие годы вращался в криминальной среде, в которой в настоящее время он не пользовался авторитетом. Он был глуп и хитер, поэтому совершенно непредсказуем. Но, дядя Сонькина, некий Иван Иванович Пинтусевич, был известный в узких кругах экстрасенс. Настолько узких, что его знали не только его коллеги на Украине, но и в Штатах, Африке и на Филиппинах, а также в некоторых других местах, где жили обладающие этим даром несколько истинных феноменов. Они не общались между собой при помощи обычных средств коммуникаций, но связь между ними была, из-за этой неподконтрольной связи они и попали в поле зрения спецслужб. Официальная версия их разработки спецслужбами разных стран, как ни странно, была одна и та же. Не сговариваясь, «компетентные органы» вменяли им в вину вероятность использования их феноменальных возможностей в преступной деятельности. Хотя ни один из них к преступной деятельности никакого отношения не имел, из-за «возможности использования их возможностей», они подвергались настоящим гонениям.