– У него есть все основания опасаться людей, но, если вам удастся преодолеть его оборону, вы заслужите его преданность… и не только.
Проблема заключалась в том, что его обороняли высокие крепостные стены, рвы, кишащие аллигаторами и ограда из острых копий.
– Хотела бы я быть наполовину столь же уверена в этом, как вы.
– Вы уже нравитесь ему, это видно любому. И завоевать его доверие не так уж сложно. Откройтесь ему. Расскажите о своих страхах… и, возможно, он расскажет о своих.
Фиона обдумывала ее слова. Может, ей действительно стоит рассказать ему о записке с вымогательствами. Она никогда в жизни не раскрыла бы, кто настоящая мать Лили, но, по крайней мере, могла бы объяснить, на что она намеревалась потратить деньги, полученные в качестве приданого.
– Спасибо. Я подумаю об этом.
Графиня улыбнулась и разгладила одеяло на коленях:
– А он сказал вам, почему так хочет вернуть Крепости былое величие?
– Я решила, что это вопрос гордости и долга.
– Полагаю, гордость играет свою роль. Он, несомненно, хотел бы показать леди Хелене, как глупо с ее стороны было бросить его.
Фиона поморщилась от упоминания его бывшей невесты. Больно думать, что Грэй все еще мечтал о Хелене. Прошлой ночью, когда он обнимал Фиону, неужто он думал о Хелене… хотел быть с ней?
– Не расстраивайтесь, моя дорогая, – продолжила графиня. – Он так спешит не из-за Хелены.
– Полагаю, мне нужно дождаться, пока он сам расскажет мне о своих мотивах?
– Нет, – сказала графиня, посмеиваясь. – Потому что это как раз моя история. Грэй делает для меня все, что в его силах. Недавно я узнала, что у меня ухудшается зрение. Скоро я полностью его потеряю.
Фиона импульсивно потянулась к руке графини и сжала ее:
– О нет. Мне так жаль. Я не знала.
– Конечно, не знали. Грэй от меня унаследовал склонность к замкнутости. Остальные тоже скоро узнают о моей болезни, но пока что я лелею каждый яркий цветок, каждый сияющий закат. Запоминаю лица тех, кого люблю, – она сосредоточенно смотрела на Фиону в течение нескольких долгих мгновений, – и тех, кого я обязательно полюблю.
Фиона решила не думать об этих словах графини.
– Неужели для вас ничего нельзя сделать?
– Боюсь, что нет. Но я считаю себя очень счастливой. Ведь у меня есть внук, который идет на все это ради меня… просто потому, что верит, что это сделает меня счастливой.
– А вам будет приятно увидеть Крепость в восстановленном виде?
– Я говорила Грэю бесчисленное количество раз, что я буду счастлива, если он будет счастлив. Но он полон решимости завершить работы по реконструкции как можно быстрее, как будто это вернет дни моей молодости.