Чувствуя удовлетворение, если не сказать ликование, она бросила апельсин в чашу и вновь откинулась на спинку стула:
– Я же говорила, что все будет просто.
Он сдержанно улыбнулся:
– Верно.
Почему все вдруг стало казаться таким неловким, когда они обручились, хотя и тайно? Разве они не должны были обниматься или целоваться, чтобы отпраздновать это событие? Вместо этого вокруг словно похолодало. Домик, который казался таким уютным, когда они сюда зашли, стал выглядеть одиноким и пустым.
Грэй принял напряженную позу и уперся руками в бедра:
– Ну вот. У нас есть, по крайней мере, час до завтрака, и я обещал, что вы сможете закончить свой эскиз. Хотите продолжить?
Значит, вот оно как. Если бы выбор был за ним, их общение осталось бы таким, каким оно было раньше, дружелюбным и холодно-отстраненным, с жесткими границами между ними. Но Фиона уже обнаружила щель в его доспехах, тайный ход в его душу – рисование. И он невольно сыграл ей на руку.
– Да. Я хочу закончить ваш портрет. – Она осмотрела домик. – Разложим одеяло на полу перед камином и поработаем там?
– Вы художник, – сказал он, – а я всего лишь предмет изображения, к вашим услугам. – Он подошел к большой корзине и достал оттуда два пушистых одеяла, как она и просила: – Вот несколько подушек. Надеюсь, вам будет достаточно комфортно работать.
– Я уверена, что будет. – Фиона взяла блокнот для набросков и расположилась на одеялах, в то время как он принял ту же очаровательно-беззаботную и шаловливо-томную позу, что и во время их последнего сеанса. Один только взгляд на него, когда он прилег рядом с ней, заставил ее задержать дыхание. Она потянулась за карандашом, заткнутым за ухо, молясь, чтобы то волшебство, которое ей удалось сотворить своим рисованием, пришло к ним снова.
Она решила начать с его руки – той самой большой, теплой руки, которая держала ее руку, пока они шли сквозь туман утром. Теперь он расслабленно опустил ее перед своим мускулистым торсом. Немного волос торчало из-под рукава рядом с запястьем. Тыльная сторона его руки была на несколько оттенков темнее, чем ее собственная, и вены просвечивали у него под кожей. В отличие от большинства джентльменов, он не носил ни кольца с печаткой, ни перстня с драгоценным камнем, ни любых других украшений. Длинные, сильные пальцы заканчивались короткими ногтями, а три костяшки были красными и поцарапанными, как будто он ободрал их во время работы. Или в драке. Но она не собиралась об этом спрашивать, во всяком случае, не сейчас.
Потому что была слишком поглощена стоящей перед ней задачей.