Риккардо бросается мне навстречу, помогает донести пакеты с продуктами и, конечно, замечает, в каком я жалком состоянии.
Не могу скрыть смущения, но я так нуждаюсь в помощи, что это ломает все преграды.
– Что случилось? Ну и лицо у тебя!
– Мне плохо, кажется, температура поднялась.
– Бедняжка! Ложись в постель, я принесу тебе аспирин.
Ну почему, почему о тебе заботится тот, кто тебя не притягивает?
Снимаю с себя промокшую одежду, надеваю пижаму.
За окном жара, тридцать два градуса, а я стучу зубами, как будто там идет снег.
Вскоре открывается дверь и просовывается голова Сары.
– Ты что, заболела?
– Да, – обреченно вздыхаю я. – А ты как? Какие новости?
Сара пожимает плечами и тоже вздыхает.
Не могу видеть ее такой подавленной. Ее просто не узнать.
О, выход найден!
– Я была сегодня у Гайи Луны, – произношу на одном дыхании и прячу голову под одеяло.
– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА?
Хе-хе! Вот теперь я тебя узнаю́, моя дорогая!
– Позвонил отец, он не мог с ней связаться и попросил меня съездить к ней домой.
– К НЕЙ ДОМОЙ? ЧЕРТА С ДВА! К НАМ ДОМОЙ! И ТЫ ПОЕХАЛА? ТЫ С УМА СОШЛА?
– Ну, знаешь, для отца это было важно. Что я могла поделать?
– СКАЗАТЬ «НЕТ» И ОТКЛЮЧИТЬСЯ! ЧТО ЗА ВОПРОС?! ИЗ-ЗА ЭТОГО НЕГОДЯЯ ТЫ ПОЕХАЛА ЧЕРЕЗ ВЕСЬ МИЛАН?
– Ну-у, да. Я еще выгуляла ее собаку, а потом начался дождь, и я промокла.
– ТЫ ВЫГУЛЯЛА ЕЕ СОБАКУ?! УМОЛЯЮ, СКАЖИ, ЧТО ТЫ ШУТИШЬ, ИЛИ Я ТЕБЯ УБЬЮ!
– Она сунула мне в руку поводок и ушла. Не могла же я оставить бедного пса на лестнице!
– А ПОЧЕМУ НЕТ? ПО ТЕБЕ ПСИХУШКА ПЛАЧЕТ, ЭТО ТОЧНО! ГОСПОДИ, КОМУ РАССКАЗАТЬ – НЕ ПОВЕРЯТ. ЕСЛИ БЫ ЗДЕСЬ БЫЛ ЛОРЕНЦО, ОН БЫ МЕНЯ ПОНЯЛ!
Сара, громко топая, уходит, оставив дверь открытой.
Со стаканом в руках робко заходит Риккардо:
– Она снова в форме! Что ты ей сказала?
– Дала материал для размышления на тему «ну и дура у меня сестра» и все такое.
Сворачиваюсь калачиком. Риккардо садится на кровать, трогает мой лоб. Он очень милый, вот если бы он нравился мне чуточку больше…
– Да ты вся горишь! Давай пей, аспирин тебе поможет.
Он помогает мне пить, положив руку мне на затылок. Я не привыкла к такой заботе и чувствую себя ужасно неловко.
Возвращаю Риккардо стакан и, зевая, снова забираюсь под одеяло.
– Поспи немного. Захочешь поесть, позови меня, – улыбается он, гладя меня по волосам.
Киваю ему и поворачиваюсь на другой бок.
Пожалуйста, не надо быть со мной таким любезным. Я не знаю, как себя вести, не знаю, не знаю.
– Кьяра! – Он окликает меня на пороге.
Оборачиваюсь, смотрю на него.
– Ничего, я так, – смущенно говорит он.
Проходит часа два, озноб и ломота не отпускают. Открывается дверь.