Или то, что природа их необыкновенно упорна, если могущественное влияние набожности не делает их лучше.
Или то, что, может быть, правдоподобнее, — что ты судишь их пристрастно, что ты несправедлив к ним.
Христиане — заметь это — не перестают быть людьми, хотя они и христиане. Они не изъяты совершенно от слабости и непостоянства бедной природы человеческой, столь поврежденной грехом. Поэтому-то их поведение не всегда бывает согласно с их правилами и добрыми намерениями.
Но если благочестие не исправляет еще всех нравственных недостатков, если оно не истребляет полностью и всех других несовершенств, — зато оно уменьшает их и мало-помалу искореняет. Оно повелевает бороться с ними непрестанно, оно подает способы, простые и действенные, чтобы сделаться не только добрыми, но и столь совершенными, сколь возможно человеку.
Потому-то души истинные и твердые, употребляющие эти способы, исправляются скоро и делаются сначала лучшими, потом добрыми и, наконец, превосходными.
Неизменное свойство религии христианской есть — совершенствовать своих истинных последователей. Тот, кто имеет погрешности, будучи христианином, сколь много имел бы их, если бы был неверующим.
В. — Жизнь набожная слишком скучна. Лишать себя всего, бояться всего — что это за жизнь?
О. — Тише, тише, мой друг! Не пугайся так заранее! Жизнь христианская не обязывает тебя «бояться всего, лишать себя всего». Ты преувеличиваешь.
Если закон Евангельский есть иго, то Господь наш Иисус Христос, возлагая его на нас, говорит: иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11. 30).
Ты знаешь, вероятно, нескольких добрых христиан? Разве имеют они вид угрюмый и несчастный?
Напротив, все те, кого я знаю, имеют в своей наружности что-то мирное, довольное. Один вид их уже действует как-то благотворно.
Я не отрицаю необходимости надзирать за собой и избегать вредных удовольствий, если желаешь быть добрым христианином. Я не спорю, что борьба воли со страстями бывает иногда очень трудна.
Но найди же мне положение в свете без борьбы и пожертвований? Чтобы приготовиться к какому-нибудь званию, чтобы приобрести способы к жизни, не нужно ли заботиться, трудиться усиленно?
Даже для забав нужно принимать на себя и делать некоторые пожертвования!
Как же хотеть, чтобы важнейшее, необходимейшее из всех дел — вечное спасение — не стоило трудов? Это невозможно!
Светские люди видят, что христиане молятся, каются, жертвуют для бедных, избегают вредных забав, и потому жизнь их кажется строгой и неприятной.
Но это только с виду так кажется, а вникнув глубже, ты увидишь, что сердце их покойно и что великодушная решимость делает для них удобными и даже приятными эти пожертвования, столь, по-видимому, трудные.