Шаги на улице стихли, и снова в тишине дробилась о камень вода. Окна поплыли друг на друга, надвинулись, и смешались оконные кресты и звезды. Далекое карканье послышалось.
Легкие марлевые занавески вместе с ветром влетели в комнату, бьются в воздухе. Блики света кругом. На стеклянной полке сверкают никелированные инструменты врачебные.
Возле двери слышатся голоса.
— По одной ложке, — говорит Саак. — Столовой.
— Столовой ложке, — кивает женщина и берет порошок из рук Саака.
— В стакане воды.
— Да.
— Утром, натощак.
— Три раза в день?
— Нет только утром. Столовую ложку на стакан воды. Хорошенько перемешаешь.
— Горькое?
— Горькое. Когда кончится — придешь, еще дам.
— А…
— Десять копеек. Тут йод, тридцать восемь копеек…
— Саак!
— Иду, доктор… Ну, все, ребенка, не забудь, пришли… Что, доктор, что такое?
Посетитель на застланной белым кушетке сидит, сжался весь. Чистота в кабинете давит и угнетает его.
— Помажь ему, Саак, ихтиолом. — Он торопится, пишет на синем прямоугольничке бумаги. — Позови Нубара. — С синим листочком в руках приближается к сидящему на кушетке. — С этим, — говорит он, — пойдешь в райцентр, у нас нет — мазь дадут тебе желтую.
— Желтую мазь? — говорит больной, выгнув шею, потому что Саак в это время обрабатывает рану. — Доктор, а говорят, пенициллиновый порошок есть, помогает вроде, верно это?
— Что велят тебе — то и делай, — сильнее хлопает ваткой по ране Саак. — Ежели ты сам все знаешь, для чего сюда шел? Вставай, кончили… Все врачами сделались… Нубар, — позвал Саак, — входи, Нубар.
Нубар показывается в дверях, смотрит покрасневшим глазом кругом, мелкими шагами продвигается вперед, мнет в руках шапку.
— Садись, Нубар.
— Ничего, я постою.
— Садись, мешаешь.
И потому что он мешал, он повиновался. Он сел бочком и красным глазом все поглядывал на врача, стараясь принять вид как можно более жалкий, — мол, врачевание твое не помогает ведь, положение чем дальше, тем хуже, мол, вот, пожалуйста, смотри сам, видишь… И хотя красный глаз действительно больной, и хотя он застенчив вообще, но сейчас смотрит воспаленно, с упреком.
— Э, Нубар, не вылечили мы твой глаз.
— Не вылечили, доктор. С каждым днем хуже.
Веки оттянуты, глаз обнажился. От света зрачок уменьшается.
Врач смотрит, не думая, что и на него смотрят.
— Выше, на потолок смотри. Так. Ночью как спишь, Нубар?
— Да когда же я сплю? Час, ну два часа ежели поспал — считай, хорошо. Встаю, темно бывает, дай, говорю…
— Посмотри вправо, на мое плечо… Что сказано тебе было, выполняешь?
— Слушай, доктор, ну какое отношение друг к другу имеют глаз и еда? У меня глаз болит, а ты мне — ешь молочное. — И красный глаз беззвучно засмеялся. — С каждым днем хуже.