Повернулся, пошел. К вечеру в селе прозвучал выстрел. Не успели опомниться — выстрелили второй раз. Закричала женщина у родника, стукнулись друг о дружку кувшины, послышался звон бьющейся посуды: Антик стояла мокрая с головы до ног, в руках — ручка от разбитого кувшина.
Все всполошились, куда-то побежали. Зинавор, выхватив револьвер, прыгнул в седло прямо с крыльца, мужчины бежали на выстрелы, женщины, размахивая руками, торопливо затаскивали в дом детей.
— Убежал, убежал, — сказал взволнованный голос.
На той стороне оврага послышался топот. Белая лошадь гигантскими прыжками мчалась по отлогому склону, унося мужчину, державшего ружье за приклад.
— Пустите меня! — кричал Гурген. — Пустите, я его сейчас прикончу, пустите!..
Его схватили, держали за руки, а он рвался, кричал.
Его мать, воздев руки к небу, проклинала дорогу, по которой унесся всадник, и просила бога послать ему страшную кару. Вдали в клубах пыли скакал маленький — словно игрушечный — всадник на белой лошади, Теваторос.
Антик. Одна. Стояла у клокочущего родника, с черепком от кувшина в руках.
— Антик, — позвал Стефан.
Вся вымокшая, в облепившем тело красном платье. Покорно пошла вслед за доктором. Оставляя на деревянных ступенях мокрые следы, поднялась в дом.
Стефан дал ей воды. По краю стакана застучали зубы. Бледная была, без кровинки в лице.
— Останешься здесь. — Антик кивнула головой. Стефан был близкий человек, долгое время жил у Гургена в доме. — Вечером, когда стемнеет, отведу тебя к вам домой… — Антик снова кивнула.
Второй раз они говорили, но так близко он ее еще не видел. Не знал, что так странно смотрят глаза. Словно уводят тебя в безнадежно далекие дали. К какой-то границе одиночества и печали.
Губы синие, дрожат от холода, в лице ни кровиночки.
Стефану захотелось укрыть ее чем-нибудь. Подошел, набросил на плечи свой пиджак.
— Мне не холодно…
И чтоб не видеть этого взгляда, больше в ее сторону он не смотрел.
…С деревьев косо слетали листья. За деревьями был виден синий лес. Между кружившимися в воздухе листьями выглядывал красный кизил. Бесцветные ручьи гнали из лесу вороха пестрых разноцветных листьев, несли мимо домов, уносили в поля.
Зинавор вызвал Васила к себе.
— Принесете и сдадите оружие, все, как есть, без всяких разговоров. Дальше. Ходят слухи — хотите дочь Апреса Антик взять в дом женой для Гургена — чтоб этого не было, дядя Васил, пре-ду-преж-даю, чтоб не было, плохо кончится. Пожалуйста, делай что тебе вздумается, на то и свобода нам дана, но против законов советских идти не советую. Все. Я свое сказал.