…Скатертью, скатертью дальний путь стелется
И упирается прямо в небосклон.
Каждому, каждому в лучшее верится,
Катится, катится голубой вагон!
VIII
Паровоз загудел на прощание, попятился, лязгнув сцепками, и двинулся назад, в сторону Ленинградского шоссе.
– И куда нам теперь? – спросил Егор. В завесе проволочного вьюна, оплетающем кустарники, здесь зияла прореха, и по ней вглубь Стрешневского парка уходила тропа. Не видно было ни зги, и Егор подолгу нащупывал, куда поставить ногу – чтобы не скатиться с гравийной насыпи кубарем.
– Тут прямо и остановимся – откликнулся Бич. – Шагах в двадцати от насыпи есть удобное место. Разведём огонь, Нгуен наверняка слышал гудок, будет с минуты на минуту.
– Кто-кто?
– Один хороший человек. Егерь и лучший проводник по этим местам.
Егор не ответил. Его чем дальше, тем сильнее раздражала манера напарника изъясняться загадками. Но тот и сам заметил свою неловкость.
– Да ты не дуйся, как мышь на крупу, сейчас всё объясню. Я поначалу собирался выйти к Щукино со стороны Сокола. Думал – заночуем в Петровской Обители у друидов, а оттуда двинем по Ленинградке, не торопясь, а оно вон как обернулось. Придётся пробираться от лесопарка, а это, скажу я тебе, паршиво до крайности.
Егерь зажужжал фонариком. Луч обежал небольшую лощинку, образованную корнями двух гигантских клёнов. Посреди лощинки имелось кострище, аккуратно сложенное из битых кирпичей.
– Пришли. – Он принялся стаскивать «Ермак». – Так я о чём? Сейчас между нами и Курчатовским Центром – упырятник. Слыхал о таком? – Бывший Институт переливания Крови? Да, мне говорили.
– Говорили ему… Не вдаваясь в детали – место это нехорошее, жуткое, и приближаться к нему категорически не рекомендуется. А значит, придётся идти в обход, через Щукинскую Чересполосицу. И Нгуен знает её, как никто другой.
– Нгуен… он что, вьетнамец? – Да. Парень серьёзный, в Лесу как дома, и боец, каких поискать. Семейные традиции – его отец воевал ещё у Хо-Ши-Мина.
– Ты всё напутал, Бич. Не отец, а дед, и воевал он у товарища Зиапа>[13]. Мне дали имя в честь этого великого человека.
Егор вздрогнул. Из темноты возник маленький тощий человечек в мешковатой чёрной куртке и широкой конической шляпе из соломы. В правой руке гость нёс охотничий карабин «Тигр».
– Вы говорите так громко, что слышно за две сотни тхыок – по-вашему, около ста метров. Это очень неосторожно.
– Да ладно тебе, Нгуен, откуда здесь взяться кому-нибудь кроме твоих земляков? Признайся, наверняка ведь, давно за нами наблюдаешь?
Вьетнамец, ни слова ни говоря, опустился на корточки. Так он и сидел, не шевелясь, не произнеся ни слова, пока Егор с Бичом разжигали костёр, раскладывали на траве остатки давешней закуски и бегали за водой к роднику.