Он подошел ближе, что почти заставило меня попятиться назад. Неимоверными усилиями я приказала себе остаться на месте, буквально прирасти к полу.
— Я просто забыла зонт, — он несколько секунд смотрел на меня, а затем ответил.
— Такая же, как она. Точно такая же. Она также врала мне в лицо. Иди отсюда!
Я развернулась, чтобы уйти, и на грани слышимости произнесла «не такая!». Я не хотела, это вырвалось само. Но он услышал.
— Что ты сказала?
— Ничего.
— Нет, ты сказала «не такая»!
— Я пойду спать.
— Никуда ты не пойдешь, — он схватил меня за руку выше локтя и сжал. — Ты думаешь, я не только слепой дурак, но и глухой?
— Нет.
— Тогда что значило твое «я не такая»? — Он был зол.
— Я совсем не похожа на мать, — мои слова были тихими, голос слегка подрагивал. Я ступила на опасную территорию.
— Похожа!
— Только внешне. А в остальном я другая.
— Откуда тебе знать? Ты еще на горшке сидела тогда!
— Она нас бросила.
Отец на мгновение замер, а потом схватил меня другой рукой за волосы.
— Ты думаешь, что лучше ее? Нееет, ты такая же! Это пока ты мелкая была, тебе нужен был отец, чтобы кормил и одевал тебя. А теперь ты смоешься! Я это знаю! Ты, как и она, уйдешь! Найдешь какого-нибудь прыщавого ублюдка с большим членом, и только тебя и видели!
— Нет, я не уйду.
— Не ври мне!!!
— Я не вру! — Я хотела ему сказать, что я не такая, что не брошу. Но он меня не слышал. Или не хотел слышать. — Я не такая, как она! Ненавижу ее!
В следующую секунду щеку обожгло огнем. Голова мотнулась, во рту почувствовался вкус крови. Такой солено-металлический. Такой до боли знакомый.
— Не смей так говорить! — Он прошипел, буквально выплюнул мне эти слова в лицо.
— Почему? — Моя обида поднялась, как кипящее молоко в кастрюле, и стала выплескиваться наружу. И я не могла ее остановить. По щекам потекли слезы. — Она и меня тоже бросила! Значит, она нас не любила!
— Заткнись! — Рука в волосах сжалась крепче, сильнее выгибая мою шею. — Ты ни хрена не знаешь!
— Мне и не нужно! Я знаю, что не такая, как она, и такой не стану! Ненавижу ее, ненавижу!
Он оттолкнул меня в сторону, но я зацепилась ногой за журнальный столик и стала падать. И все бы ничего, если бы на пути моего падения не стоял комод. Раскаленная добела боль коснулась лба, а затем резко наступила темнота.
В себя пришла, лежа на полу. Через несколько секунд, когда мозг снова стал работать, я поняла, что отец сидит рядом и обнимает меня. А еще плачет. Он почувствовал, что я пришла в себя, и посмотрел мне в лицо.
— Кэти, прости меня! Я не хотел. Я совсем не хотел.
Поморщившись от боли, я коснулась пальцами лба. Голова была разбита. Вот откуда это ощущение мокрых волос и стянутой кожи. Раны на голове кровят сильнее всего.