— В прошлом году сам наш Фессалоникский архиепископ Григорий Палама к туркам угодил. Поплыл в Константинополь мирить двух императоров Иоаннов — Палеолога с Кантакузиным. Да забыл, что теперь турки на обоих берегах сидят. Вот и попал к пиратам вместо Царьграда. Хорошо, что сейчас Фессалия под рукой у сербского короля, тот дал денег на выкуп. Я сам ездил договариваться через старых знакомцев. Скоро должны отпустить святителя. Так что вам повезло. Со мной будете, как у Христа за пазухой.
Савва не сказал: «Если поможете», но это и так было ясно.
Вскоре я понял почему он не пытается ничего выпытать или разузнать. Опытный торговец тайнами, прекрасно понимал, что самое главное — втереться в доверие. Времени у него для этого было предостаточно.
Савва ни разу не спросил куда и зачем мы едем, почему опасаемся преследования. Лишь только один раз одобрительно отозвался о том самом погонщике мулов, что доставил нас лунной ночью к условленному месту на кипрском берегу:
— Старый разбойник. Дело своё знает. Умеет язык держать за зубами.
Не зря сказано: если хочешь узнать человека, не слушай, что о нём говорят другие, слушай, что он говорит о других. За этими словами Саввы так и читалось: «Мы с ним одного поля ягоды».
— Настали такие времена, — вздыхал он, — что брата родного, бывает, нужно больше бояться, чем чужого человека, — и, понизим, зачем-то голос, продолжал, — Фессалия сейчас принадлежат королю Стефану. А правит там его младший брат Симеон. Матери у них разные. Отец женился второй раз на ромейской царевне, так что Симеон наполовину грек. Вот его и поставил Стефан княжить над Эпиром и Фессалией. Думал, наверное, что тому будет проще ладить с греческими подданными. А на деле получилось завязал узелок, ниточка от которого ещё неизвестно куда потянется. Я это к тому говорю, что нашего дела это тоже касается. Потому как хоть Стефан в Сербии король и вроде как даже император, а в Фессалии всё же Симеон князь. А как он смотрит на все эти дела с автокефальной церковью ещё неведомо. На словах он, конечно, за то же за что и король, только что у него на уме? Материнская ромейская натура своё берёт. Греки без интриг и хитростей не могут. Стефан не вечен, а соблазн стать самостоятельным государем Эпира и Фессалоник велик. Если со временем Симеон задумает отложится от Сербии, то ему поддержка патриарха Константинопольского не помешает. Следовательно сербский станет врагом. Это я вам для чего толкую?
— Догадаться несложно, — ответил Мисаил, — То, что сербскому королю нужно, его младшему брату может не по нраву прийтись. Боишься станет мешать?