Чекунов смотрит на свои руки, лежащие на баранке руля. Кожа на глазах дрябнет, покрывается старческими веснушками, желтеют табачным налетом ногти и вот уже Лексеич видит свои собственные, сморщенные от многолетней работы, ладони. Усталость прожитой жизни неимоверной тяжестью наваливается на плечи старика. Голос пассажира ЗиСа немного меняется в тональности, наполняется болью и сожалением:
- Ты слишком стар, чтобы что-то изменить в чужой жизни, а свою... Свою жизнь тебе менять уже поздно.
Слова бьют больно, в них есть какая-то доля истины. Но уже разгорается внутри ярость: "Так что теперь - опустить руки и сдаться? Нет, старый конь - борозды не испортит. Правда, говорят, что и глубоко не вспашет. А вот это мы еще посмотрим!"
И Лексеич упрямо подымает голову:
- Да, я уже стар. Но это значит, что жизнь для себя я уже прожил. А эту, я могу потратить на других. Разве не так, Женька?
И уже свободно поворачивается лицом к мальчишке в солдатской гимнастерке, что сидит, рядом с ним, в тесной кабине "трехтонки"...
Проснулся Семен от холода. В костре дотлевали несколько головешек подернутых налетом сизого пепла. Андрея, же, поблизости не наблюдалось. Однако не успел Семен встревожиться этим фактом, как Шилин объявился сам. Он вылез из кустов с большой охапкой сухих сучьев. Бросив ворох возле костра, Андрей принялся раздувать огонь. От его усилий полетела пыль, и заклубился едкий дым. Закашлявшись, Чекунов быстро откатился от костра. Протирая слезящиеся глаза, попытался вдохнуть утренний воздух. А уж когда наконец вдохнул, то разразился вдохновенной тирадой:
- Андрюха, так твою и не так, чего ты творишь изверг?! Это ж надо так надымить! Щаз вся немецкая авиация на огонек соберется!
- А ты сам попробуй - огрызнулся Шилин, отряхиваясь от золы. - И так уже зуб на зуб не попадает.
- Ничего - посулил Семен - прилетят "лаптежники", они тебя согреют!
Андрей опасливо глянул в утреннее небо:
- Не каркай. Накличешь еще.
- Что, приходилось уже встречаться?
Андрей только дернул головой.
Утро в лесу, сколько поэтов и художников посвятили этому моменту свое вдохновение. Эстеты, мать иху не так...
Разок бы сами пособирали сырые дрова в лесу, когда с каждой ветки роса за шиворот льется - всю бы романтику быстро позабыли. Это им не в тепле картинки малевать и стишки кропать. Ворча, таким образом, себе под нос Семен выполнял тот объем работ, который необходим, чтобы обеспечить отряд горячей пищей и теплом. Даже вскипятить на костре ведро воды нужно уметь, иначе можно просто впустую перевести дрова и время.