Сиваков повернулся к Дольской:
- Ты как, сможешь? А то, давай я послежу.
- Не надо. - мотнула головой девушка. - Вы, Борис Алексеевич, с одной рукой стрелять не сможете. Я уже знаю что делать. Только дайте вместо автомата карабин Семена. Мне с ним проще. И еще, пусть Андрей поможет Семена до прицепа донести. Мы сами его на борт не поднимем.
- Дожили. - хмыкнул Сиваков. - Теперь девушки меня защищать будут. Совсем плохой, я стал, видать. Ладно, Андрей, давайте Семена в фургон затащим. Я тоже помогу...
Через несколько минут, когда Чекунова устроили на полу прицепа, Андрей и Фира вернулись к тягачу. Нагнувшись, Шилин поднял с земли танкошлем. Провел пальцами по мокрой от пота подкладке. Поморщившись, натянул его на голову вместо своей пилотки. Обернулся к девушке и с залихватской бравадой, призванной замаскировать некоторую неуверенность в голосе, произнес:
- Ну что, поехали?!
Семена разбудило лязганье металла и резкие рывки, бросавшие его тело из стороны в сторону. Открыв глаза, он какое-то время непонимающе рассматривал колышущийся над головой брезентовый тент. Повернув голову, Чекунов, наконец, сообразил, что лежит в фургоне, в проходе между нарами. Слева и справа, на своих лежаках располагались раненые. Голова же Семена лежала на чем-то мягком. Двигаться совершенно не хотелось. Все тело было налито какой-то свинцовой тяжестью.
Так, похоже, с ним что-то случилось. Смутно вспомнилось, как картинка в смотровом люке стала расплываться и исчезать... И сфокусировать глаза уже никак не удавалось...
Новый рывок и лязг сцепки заставил красноармейца насторожиться. Тягач с прицепом продолжают движение? А кто на рычагах? Неужели Андрюха ведет? У него же опыта нет. Загубит машину, ирод. Семен сделал попытку принять сидячее положение. Неудачную, надо сказать, попытку. Рука скользнула по занозистой стойке нар, зато в голове как будто перекатился железный шар. Поморщившись от мгновенного приступа головной боли, Чекунов, тем не менее, рванулся вперед снова. На этот раз ему удалось принять необходимую позу. Однако тело пробило мгновенной испариной и по лицу потек липкий пот.
Прислонившись головой к стойке нар, красноармеец переждал приступ слабости. Дождавшись пока перед глазами перестанут мельтешить черные точки, попытался осмотреться вокруг. Все также хлопал плохо закрепленный брезент. В полутьме можно было рассмотреть лежавших людей. Большинство то ли дремали, то ли просто лежали закрыв глаза. В торце фургона, возле прорезанного отверстия, Сиваков напряженно вглядывался вперед. На действия Семена он не обратил никакого внимания. Возможно, он просто не слышал как поднялся красноармеец. Или может, он просто спал с открытыми глазами? С другой стороны, действительно, что можно было расслышать в непрекращающемся скрипе и лязге?