Молодой человек с сединой в волосах и с изуродованным шрамом лицом, что стоял перед ним, еще не сказал ни одного слова, а по лицу Пьера уже побежала слеза. Малыш забыл, когда плакал в последний раз, возможно, такого и вообще никогда не было, но сейчас слезы полились сами.
Забыто, что мужчины не плачут, что герои ничего не боятся, забыта вся чушь, которую любил произносить Король. Просто были слезы, потому что в бандите и убийце Малыше все еще жил Человек.
А мужчина перед ним стоял, молчал и смотрел в глаза, и от этого было только тяжелей. Если бы кричал, грозил, убеждал… Тогда он стал бы противником, с которым можно бороться. Но он молчал, оставив Пьера наедине с самым страшным врагом — самим собой. И в какой-то момент тот сдался, опустил глаза, обмяк, желая, чтобы уже скорее свершилось неизбежное. Лучше муки смерти, чем муки чего-то внутри, разрывающего душу и сжимающего до невыносимой боли сердце. Совесть? Пьер не знал такого слова.
— Чего ты хочешь? — простой вопрос поставил Малыша в тупик. Действительно, чего? Жить? После всех его подвигов? Это неважно, что он не резал пленным глотки, не пытал и не насиловал. Он дал такую возможность другим. Денег? Сделали они его счастливым? Или его семью? Тогда чего?
— Я хочу, чтобы жила моя семья.
— Это возможно. Но чем ты готов за это заплатить?
— Жизнью.
— Поздно, — ответил мужчина, легко качнув болтающуюся перед лицом Пьера петлю. — Да и кому она нужна? Только твоей семье, то есть никому.
— Деньгами!
— Не надо, это грязные деньги, они воняют кровью. Мне противно к ним прикасаться.
— Тогда чего хочешь ты?!
— Я хочу, чтобы ты предстал перед судом. Но еще сильнее я хочу уничтожить ваши банды. Если ты готов помочь, я гарантирую жизнь твоей семье. От имени графа Амьенского гарантирую.
— Какое дело графу до простых крестьян?!
Мужчина достал крест. Простой серебряный крест размером с пол-ладони. Он светился светом, который был известен каждому сыну истинной церкви. Он появлялся лишь один день в году, и зажечь его мог лишь священник уровня не ниже аббата.
— Именем графа Амьенского и амьенского епископа. Клянусь! Ты знаешь, что в клятве на этом кресте солгать нельзя.
И тогда бандит и убийца, который ни при каких обстоятельствах не мог рассчитывать на снисхождение суда земного, произнес клятву. Древнюю, как мир, и нерушимую, как небесная твердь, где живет и сегодня празднует день своего Воплощения Спаситель, давший надежду на лучшее самым отчаянным грешникам:
— Жизнью вечной моих предков, своей и потомков своих я, Пьер Делакур, сын Мориса, клянусь, что сделаю все по слову, духу и желанию Вашему, мой господин, отныне и до прихода моего на Высший Суд!