– Надо будет благодарить твоего дядюшку за выбор мебели. Да, Роберт… о-о-о! Ещё! Быстрее!!!
– Боюсь, что после этого он решит напрочь сменить всю обстановку.
– А ты не бойся. Тебе тоже нужно постонать. А-а-а-а! О-о-о! Я сейчас… я уже… сейча-а-ас!
– Что?
– Тебе тоже нужно постонать, или ты думаешь, что всё обойдётся моими выкриками?
– Я бы не удивился.
– И всё же… Стони, – вернула я Роберту его приказ. – О! О-о-о… Ещё немного-о-о!
– Оу-уу-у! Так?
– Такое впечатление, что тебе рвут зуб без наркоза. Давай ещё, пока нас не рассекретили.
– О-о!!!
– Да-а-а! Да! Вот так! Да!!!
Я замедлила движения, постепенно заканчивая свою скачку. Если и после этого дядя Роба не поверит в то, что у нас с его племянником всё серьёзно… Ну, тут останется только предоставлять ему видео-доказательства того, что мы действительно любим друг друга. Причём очень горячо и в разных позах. А пока… пока я рассчитывала на то, что хватит и этого представления.
– Интересно, у Ершовой там всё в порядке? – спросила я невзначай, вставая с Роберта и отходя в сторону кровати.
– Что? – выдохнул он, будто не расслышал вопроса.
– Я говорю, интересно, у Ершовой всё хорошо? – повторила я снова, заползая под одеяло и избавляясь под его преградой от платья.
– Да. Наверное, да.
– Ну и отлично. Тогда я спать. Сладких снов, – пожелала я Левицкому, после чего почти сразу провалилась в сон.
* * *
Сладких снов? Сладких, ё* твою мать, снов?!
Эта женщина над ним издевалась. Однозначно. Издевалась изощренно и расчётливо. И плевать, что он сам просил у нее этот спектакль. Последний акт пьесы, где она использовала его, точно театральный реквизит – был абсолютно лишним. И теперь, стоя перед кроватью, где его горячая «невеста» уже мирно спала, как ни в чем не бывало, Роберт никак не мог решить, что же злит его больше всего: то, что она способна вот так елейно пожелать ему сладких снов и тут же отключиться или то, что ему самому было уже совершенно не до сна. А может, все это вместе взятое.
Хотя начиналось все весьма забавно. Он искренне веселился от всего происходящего – ее криков и стонов, желания делать все по регламенту и глубокого познания эротических терминов, и от самого их диалога в целом. Не мог даже вспомнить, когда последний раз получал такое удовольствие в обществе женщины, если только речь шла не о сексе – настоящем, разумеется. А с ней – все было почему-то иначе. Снова.
Впрочем, ровно до того момента, как ее стоны стали настолько натуралистичны, что можно было давать Тане премию имени того самого Вудмана, если бы таковая существовала, за непревзойденные симуляции в постели. Причем для этого ей даже не пришлось его касаться. Она, в общем-то, почти на него не смотрела вовсе, весьма увлеченная проверкой дядиной кровати на прочность. И это – ее безразличие к его присутствию рядом, да ещё и в не совсем одетом состоянии – тоже раздражало. До невозможности и острого желания подойти сейчас к кровати и вырвать свою «невесту» из сна самым действенным способом – сотворив с ней все то, что она озвучила настолько удачно, что в брюках у него теперь было так тесно, что они, казалось, того и гляди затрещат по швам. И этот простой факт банальной похоти был, тем не менее, самым невероятным из того, что случилось с ним за сегодняшний день – как минимум. А как максимум – за все то время, что прошло с тех пор, как дядя поставил его перед идиотским ультиматумом.