Профессор замолчала, демонстрируя, как подчинить «братского мертвяка», и в этот момент Лютер краем глаза заметил, что Диара ее передразнила. Одними губами она повторила: «Молодец, Рейвел». И скривилась.
«Злится», — понял некромант, то ли радуясь, то ли раздражаясь.
— Однако у ваших мертвяков есть еще одна забавная особенность, — продолжала магистр Ториман. — Они будут целиком подчиняться вашим мыслям и желаниям. Но, вероятно, только в плане передвижения и, в некотором роде, нападения на противника. Как вы понимаете, полноценно драться ваш мясной голем не сможет. Потому что битва — это нечто осознанное. Когда соперники должны решать, какую конечность поднять и каким клыком укусить. Ничего этого «братские мертвяки» не могут. Они могут лишь наброситься, налететь, напрыгнуть на вашего врага по вашей же команде, отвлекая его на себя. Ну и героически погибнуть конечно же.
— Погибнуть? Какая жалость, — протянула какая-то девчонка за самой первой партой.
Магистр Ториман хищно улыбнулась.
— Вы всегда сможете собрать из ошметков своего дружка заново, магиана Вайрун, если уж сильно привяжетесь к нему. Уверяю вас, он этого и не заметит. А вот вас вряд ли кто-нибудь соберет, если в бою с нежитью вы проиграете из-за своей жалости.
Магиана Вайрун покраснела.
— Не переживай, мне тоже его жалко, — фыркнул парень, что был с ней в паре. — Смотри, какой убогий, у него же даже глаз нет!
Ткнул пальцем в бесформенное нечто на полу и тут же получил от подружки подзатыльник.
— Эй! — воскликнул он, и в этот момент Лютер быстро проговорил, стараясь, чтобы его было слышно через две парты:
— Вайрун, зато у меня аж три пары глаз, давай меняться?
Все, лишь бы не думать ни о чем.
— Нет, меняться уже поздно, — отрезала профессор. — Будете работать с тем, что есть. Итак, последний этап нашего занятия таков. Каждая пара выходит в центр зала вместе со своими мертвяками и по очереди активирует сумеречную плеть второго уровня. У каждого из вас будет по пять ударов, которые он или она должны будут нанести по сопернику. Соперник же, в свою очередь, имеет право защищаться лишь своим големом. Ну и, само собой, тем заклятием, что все еще висит на стене. — Магистр махнула рукой на сумеречно-зеленые буквы. — Затем атакующий и защищающийся меняются местами. Ясно?
— Но… магистр Ториман, — протянул Лютер, без энтузиазма глядя на свою «мышь», а затем переводя взгляд на большого, размером с крупную собаку, мертвяка Диары. Все то время, что шел разговор, она аккуратно склеивала свою нежить, и теперь, стоило признать, у нее получилось почти произведение искусства. — А если голем будет уничтожен с первого удара, разве нельзя воспользоваться какой-нибудь защитной магией?