За «разговором» с Касторским время тянулось не столь уныло. Наконец подполковник полиции Петренко все же появился в зале. И не один, а в компании с начальником контрразведки. К ним тут же подбежал бдительный метрдотель и, почтительно кланяясь, проводил к зарезервированному столику.
Заиграл оркестр, и представление началось.
Буба, как истинный режиссер, не торопился объявлять лучший номер. Разогревая публику, он спел несколько куплетов в сопровождении девочек из кордебалета, попутно рассказал пару свежих анекдотов, дал возможность проявить таланты музыкантам и лишь «на сладкое», когда, отгрохотав, затихло эхо барабанной дроби, объявил «номер сезона».
– Впервые!.. Только у нас!.. – разносился по залу интригующий голос конферансье. – На один день, проездом в Стамбул!..
Рогову вдруг показалось, что сейчас артист добавит нечто вроде «правильные питерские пацаны делают конкретный канкан для братвы-ы»![80] Но ведущий просто объявил название танца и скрылся за кулисами, вытолкнув оттуда на сцену обоих оперативников.
Очевидно, господин Касторский всерьез готовился ставить спектакли в стиле «а ля рюс» где-нибудь в «Мулен Руже», рекламируя чопорным европейцам лапте-ушаночную экзотику. Нынешнее же выступление наверняка должно было послужить прелюдией к предстоящим гастролям. Поэтому под залихватскую музыку Вася с Виктором судорожно запрыгали по сцене и задергали ногами, обутыми по режиссерской задумке в кирзовые сапоги.
Некоторое время посетители кабаре взирали на сцену довольно мирно. Полковник Кудасов даже изволил прервать застольную беседу и повернулся лицом к танцующим. Поэтому он не заметил, как вытянулось лицо Петренко, который даже привстал от удивления и несколько раз беззвучно открыл рот, словно вытащенная на берег рыба. Но в этот момент какой-то гордый джигит в черкеске, грохнув кулаком по столу, прокричал: «Нэ правылный танэц! Да здравствует лэзгынка»!
Тут же в другом конце зала вскочил со своего места безусый кадет и, что-то выкрикнув про европейскую демократию, завопил: «Ура танго – танцу настоящих парижанок!» Через мгновение он получил по физиономии от господина из-за соседнего столика, провозгласившего при этом, что танго – танец быдла, и потребовавшего незамедлительно исполнить вальс. «Лэзгынка давай! – Подскочил к музыкантам кавказец. – Зарэжу!» Но кто-то успел своевременно метнуть ему в голову бутылку и причем довольно удачно, так как любитель зажигательной ассы без чувств рухнул под стол.
Пронзительно завизжала какая-то мадам. Гулко бабахнул под сводами зала револьверный выстрел: «Мазурку, мать вашу, под фокстрот!..» – «Кто кого в рот?» – «Вот!» – О стену, пролетев, грохнулся стул, рассыпавшись на все четыре ножки. Со звоном летящего стекла и приборов перевернулся стол, за ним другой… Кто-то отчаянно размахивал руками, пытаясь угодить по физиономии всем, оказавшимся в досягаемости. Другой, подхватив на руки свою спутницу, выносил ее на свежий воздух, третий просто орал, четвертый увещевал не в меру разволновавшегося приятеля: «Оставь ты этого… он добрых слов все равно не понимает, сколько ни бей!..» В общем, вечер у некоторых посетителей увеселительного заведения оказался прожитым не зря…