Интервьюер: (Подрываясь с места.) Кстати! Чуть не забыла. Мне бы хотелось особо разобрать отношение гиперанархизма к государству и власти вообще. Да, мы уже достаточно четко и ясно выяснили, что гиперанархизм и безвластие — одно и то же, но я бы Вас попросила изъясниться на сей счет поподробнее. Добавочный вопрос: в чем конкретно состоит упомянутое Вами различие между радикалами и экстремистами?
Гиперанархист: Прежде чем разобраться с отношениями гиперанархизма и власти, нужно найти определение того, что же именно есть власть. Замечу только сразу, что, поскольку гиперанархизм делает принципиальный акцент на безвластии, постольку отношение гиперанархизма к власти будет строго отрицательное — впрочем, Вы и сами на это указали. (Интервьюер утвердительно кивает. Гиперанархист наливает в стакан воды, немного отпивает, после чего ставит стакан обратно на стол.) Того же, кстати говоря, нельзя сказать об отношении гиперанархизма к государству. Парадокс? Возможно, но вся суть в том, что с позиций гиперанархизма государство не сводится к однозначному злу. Если в основании государства заложена Идея, которая содействует реализации самости в человеке, преодолению в нем «слишком человеческого», психофизического уровня, то для гиперанархиста нет ничего зазорного в том, чтобы состоять на служении такому государству. Пример с японскими самураями, которые жертвенно и самозабвенно служили своему Императору, олицетворявшему Идею, здесь более чем убедителен. Только для гиперанархиста обязательным условием служения может быть лишь, во-первых, строгое соблюдение иерархического принципа, когда низшее восходит к высшему, а во-вторых, верность себе самому, исключающая какую бы то ни было тривиальную преданность, всегда и только основанную на низкопоклонстве и самоуничижении. Поэтому для гиперанархиста категорически неуместен культ государства и холуйское склонение перед какими-нибудь выскочками, называющими себя «вождями» — явление столь низменное, что ничего, кроме как беснования толпы, оно вызвать не способно. Ни о каком служении гиперанархиста в условиях т.н. демократических режимов, где власть толпы в самом деле замещена плутократией, т.е. властью денег, а также в условиях режимов авторитарных и тоталитарных не может и вовсе идти никакой речи — здесь гиперанархисту остается только «внутренняя эмиграция», либо же, в отдельных, если не сказать, что исключительных случаях, активное сопротивление. Вопрос о сопротивлении встает для гиперанархиста лишь тогда, когда есть Идея, отсылающая к нечто большему, нежели, повторюсь, «слишком человеческий» уровень. Я не буду настаивать на универсальности подобной установки, потому что гиперанархист гиперанархисту — рознь; совсем другое дело, что многие из тех, кого бы можно было причислить к гиперанархистам, на склоне лет убеждались в несостоятельности деятельного выступления против существующего порядка вещей. Впрочем, каждому — свое…