Гиперанархист: Гм… Дайте подумать… (Встав с кресла и, вставив сигарету в зубы, расхаживается по сцене, скрестив за спиной руки; периодически останавливается, чтобы затянуться сигаретой и, докурив, подходит со стороны своего кресла к столу, гасит окурок в пепельнице, после чего присаживается обратно в кресло, начиная вполне уверенно говорить.) Что касается ультраправых, то у гиперанархиста может быть с ними общность точно такая же, как и с представителями любых других идеологий — все строго зависит от того, можно ли отнести конкретного человека, придерживающегося тех же неонацистских воззрений, к числу гиперанархистов. Лично я себя критериями отбора в число «своих» не озадачиваю — более того, скажу Вам, что нынче гиперанархисту скорее удастся найти больше точек соприкосновения с леваками, нежели с нациками. Это мое личное мнение, на истинности которого я не смею настаивать. По крайней мере, могу сказать точно, что подавляющее большинство как условно правых, так и условно левых руководствуются вполне-таки посюсторонними установками, ввиду чего и могут быть отнесены к экстремистам, с которыми общего у гиперанархиста — постольку, поскольку. (Входит в раж, но говорит при этом более-менее выдержанно.) Что и может гиперанархиста сблизить с экстремистами, так это то, что они подчас неразборчивы в средствах, начинают резать по живому ублюдочную биомассу — теми же, допустим, террористическими вылазками, — чтобы хоть как-то расшевелить это инертное болото под названием «человечество». Хотя… (Гневно отмахивается, после чего выдерживает непродолжительную паузу, чтобы перевести дух. Интервьюер недоуменно озирается на Гиперанархиста, хотя старается никак не реагировать на перемену в его поведении.) Вы у меня спросили насчет правого анархизма. Это термин, который незадолго до своей кончины ввел в оборот итальянский мыслитель-эзотерик Юлиус Эвола для обозначения такого типа людей, которые обнаруживают невозможность и дальше бороться за традиционные ценности, а потому сосредоточиваются на самосовершенствовании, чтобы сохранить в неприкосновенности свой внутренний стержень перед отравляющим влиянием того, что традиционалисты зовут «современным миром». Но все дело в том, что традиционалисты реакционны в своих установках, они противопоставляют «современному миру» представленный ими в розовых тонах «мир Традиции», а для гиперанархиста, повторюсь, фундаментальным является пафос неприятия мира как такового, а не только «современного»… Вот мы с Вами говорили о фашизме. И, знаете, если рассматривать гиперанархизм как сугубо посюсторонний феномен, то здесь можно говорить о скрещении анархизма и фашизма — об анархо-фашизме. Однако же, обратившись к этимологии слова «фашизм», нельзя не заметить, что на первый план выходит «общность». Само собой, что, как мы уже выяснили прежде, ни о каком объединении одиночек не может идти и речи. Выходит так, что раз мы говорим о гиперанархистской общности, причем в ключе такого понятия как «анархо-фашизм», то это общность людей, каждый из которых идет своим, уникальным и неповторимым Путем к духовной свободе, употребляя при этом вполне-таки жесткие, если не сказать, что жестокие средства. У борцов «за все хорошее против всего плохого» фашизм вызывает далеко не радужные ассоциации — так вот, если к гиперанархизму все-таки применить такое обозначение как «анархо-фашизм», то из этого вытекает, что гиперанархист есть человек, у которого неодолимая склонность к жестокости тесно связана с пафосом могущественной личности. Думаю, что это такие моменты, где анархизм и фашизм смыкаются сильнее всего. Кстати… Почему еще «гиперанархизм»: «гипер» — это выход «по ту сторону», где снимаются все противоположности, в том числе и между анархистами и фашистами, левыми и правыми; «анархизм» — это деструкция в действиях. Гиперанархист не может не действовать в этом мире, и его действие, в полном согласии с особенностями Пути, будет ничем иным, как «разрушительным созиданием». «Страсть к разрушению есть творческая страсть», — очень хорошо по этому поводу сказано Бакуниным, тем более, что творчество, повторюсь, и есть гиперанархизм в действии. В любом случае, никакие определения не могут исчерпать сущности гиперанархизма — им нужно жить…