«Не ври, что ты так уж против» — Фыркнуло мое неверующее подсознание, но я с ужасом закинула эту мысль куда подальше.
Отбросив на неопределенное время недоработанные идеи я взялась уже за то, что имею, а значит — руки в ноги, и вперед.
Весь день я вежливо улыбалась и разговаривала как пособие по этикету, аж самой тошно. Но эффект возымело: тахри, евнухи и некоторые девушки оказались падки на мягкую лесть. Зато к вечеру я вымоталась так, что уснула, едва голова коснулась подушки. Ни на бессмысленные жалобы на судьбу, ни на самокопания не осталось сил.
На следующий день — сначала занятия со всеми (такие же, как и были), потом — капитальная уборка дворца (участвовали все рабыни, беготня по кухне в роли «принеси-подай», ну а после того, как дегустатор проверил все блюда, приготовленные султану на ужин, их понадобилось отнести в покои. И кого, как вы думаете, выбрали из пятнадцати девушек-служанок? Правильно, меня — отличившуюся наименьшим энтузиазмом. Везет, как утопленнику.
Разглядывая шикарные блюда уже который день питающаяся только пресными жидкими кашами и супами я истекала слюнками ис горькими вздохами поглядывала на тарелочку со сладостями. К сожалению, в этом мире я привыкла, что могу позволить себе маленькие капризы, чем и пользовалась — как только не разнесло во все четыре стороны. А тут вот так. В общем, жизнь — боль, все — тлен…
В последний раз вздохнув над сладостями, я мысленно перекрестилась и, дождавшись, когда стража оповестит султана коротким стуком и еще более короткого «войдите», я потопала внутрь с таким видом, что сошла бы за иллюстрацию Геракла, спускающегося в Аид, чтобы приручить Цербера.
Высокая крепкая фигура султана вырисовывалась на фоне окна, за которым царствовал кроваво-алый закат; по тому, как сложены за спиной сжатые в кулаки руки повелителя, как хмур и тяжел его взгляд, обращенный куда-то вдаль, было понятно, что он напряжен. В тоже время он был болезненно бледен, выглядел донельзя усталым, а под глазами залегли тени. Слышала со слов девушек, там что-то случилось, он вечером сорвался с места и куда-то в срочном порядке ускакал, а вернулся уже под утро. М-да, веселенькая работенка.
От такого зрелища я незаметно растеряла весь апломб: мне стало то ли страшно, то ли… жаль его? Тьфу-тьфу-тьфу, Боже упаси. Страх хотя бы оправдан.
И все-таки двигалась я как можно тише, полагая скользнуть незаметной тенью и так же выскользнуть, пользуясь тем, что большинство знакомых мне родовитых сеньоров слуг иначе как тенями не считали и могли вовсе не заметить их появления. Вроде бы даже получилось: я тихо поставила блюдо на стол, так же тихо вернулась к двери, и обернулась, как показалось мне, лишь на секунду. Сама не знаю зачем.