— Что-то скучно сегодня у тебя, — опрокинув первую стопку и накалывая вилкой закуску, произнес Хламов. — Ни баб, ни музыки. А я получку получил, обмыть вот пришел… душа веселья жаждет.
— Не беспокойся, все организуем… все как в лучших домах Лондона и Парижа будет, — торопливо заверила Мария, входя в азарт охотника за человеческими душами — с одной стороны, и боясь лишиться денежного клиента, которого, при небольшом старании, можно развести еще не на одну-другую сотню рубликов с другой. — Дай-ка свой сотовый, сейчас позвоню — и появятся… девицы-чаровницы. А то, смотри, может, и я на что сгожусь…
— Может, и сгодишься, — окинув оценивающим оком полноватую фигуру Марии и оставшись, по-видимому, не очень-то удовлетворенным результатами осмотра, обронил Хламов нейтрально, — но не сегодня… попозже… как-нибудь на днях.
— Не сегодня, так не сегодня, — ничуть не расстроилась Мария отказом и, соответственно, пренебрежением ею, как женщиной, так как секс для нее был не главным делом. Главным делом для Пьяных было гульнуть, и желательно, за чужой счет. Взяв у Александра телефон, спросила:
— Тебе блондинку, брюнетку или рыжую?
— Давай пока брюнетку, они, по слухам, очень жаркие в любовных утехах, а там посмотрим, — раздухарился слегка захмелевший Шурик Хламов, пропустив без закуски уже вторую или третью стопку, — может, и двух, вместе с брюнеткой, мало станет.
— Сейчас сделаем, — подмигнула кокетливо и многообещающе Мария, — сейчас сделаем… небольшой лишь срок — будет тебе белка, будет и свисток, — пошутила с хохотком и стала быстро-быстро набирать какой-то номер.
Вскоре из квартиры Пьяных стала доноситься громкая музыка. Шалман заработал…
Дворник Похмелкин Федор Иванович, мужчина лет сорока, женатый и имевших уже двух сыновей-оболтусов пятнадцати и тринадцати лет, медленно плелся по утоптанному десятками тысяч ног снежному насту к очередной площадке с бытовыми отходами, а попросту, свалке, чтобы навести на ней хоть какой-то порядок — начальство гневливо требовало. Было безветренно, но морозно. Зима в этот год, на удивление была и снежной, и холодной, от чего жители средней полосы России, по крайней мере, Курской области, уже отвыкли. Мороз так и норовил, как вор-карманник, проскользнуть под старенькую куртку, когда-то, давным-давно, радовавшую ее молодого обладателя специфическим запахом и матовым блеском кожи. Но годы не пощадили ни самого обладателя, ни куртки: оба поблекли и съежились.
Утро только-только начиналось. Еще было довольно сумрачно, даже уличные фонари едва рассеивали предрассветный мрак. Редкие обитатели многоэтажек, вынырнув из нутра теплых подъездов, сгорбившись и поеживаясь от нахлынувшей разом прохлады, не озираясь по сторонам, тупо глядя под ноги, торопились к остановке общественного транспорта в надежде без проволочек занырнуть в относительно теплое и безветренное чрево автобусов, троллейбусов или трамваев. И далее, подремывая, катить до родных предприятий, фирм и фирмушек.